А.Я. Флиер

Границы культуры

Аннотация. В статье рассматриваются исторически подвижные границы между культурой и природой, определяемые характером деятельности и образом жизни человека, границы между локальными культурами, определяемые зоной распространения национальных культурных стандартов социального поведения, и между социальными типами культуры, определяемые разными социальными функциями этих типов.

Ключевые слова. Культура, природа, локальные культуры, социальные типы культуры, деятельность, язык, социальные стандарты.
 

Культура – это очень многогранное явление, имеющее множество границ и пограничных полей как по своим внешним рубежам, так и внутри, между своими компонентами. Здесь будут рассмотрены только три подобных феномена:

• граница между культурой и природой;

• границы между локальными (этническими/национальными) культурами;

• границы между разными социальными типами культуры.

Граница между культурой и природой определяется очень приблизительно. Сама культура ведет происхождение от социального поведения животных; и очень сложно выделить границу, за которой это животное поведение превращается в человеческую культуру. Нужно сказать, что цель такого поведения в животном коллективе мало отличается от культуры – снять по возможности причины для конфликтов между особями, возможные недопонимания и напряжения. По всей видимости, непосредственной очевидной границы между животной социальностью и человеческой культурой нет, а имело место несколько фазовых переходов, в ходе которых природная животная социальность постепенно преобразовывалась в человеческую культуру.

Традиционно в исторической науке принято делать акцент на орудийной деятельности предков людей, что отделяло их от животных, которым это было не свойственно. Но современные этологические наблюдения показывают, что ситуативная орудийная деятельность присуща многим животным, причем не только млекопитающим, но и птицам [1]. Другое дело, что у животных эта деятельность является ситуативной, а у предков человека в нижнем палеолите стала постоянной, и животные сами не изготавливают орудия труда, а пользуются найденными камнями, палками и пр., а предки людей изготавливали каменные рубила, однако выявить здесь какую-либо границу перехода одного в другое практически невозможно. Тем не менее, – это очевидный фазовый переход от животной жизнедеятельности к человеческой.

Другой такой же переход – начало производительной деятельности человека в верхнем палеолите. Здесь тоже нельзя сказать, что животным это не присуще вообще. Они занимаются производительной деятельностью в некоторых аспектах жизни; например, строительством жилья: плетут гнезда, роют норы, выкладывают соты и пр. [2]. Животные также строят пути сообщения (протаптывают тропы, роют подземные ходы) и даже такие многофункциональные сооружения как бобровые плотины. Но в сфере пропитания они либо собиратели, либо охотники. Мне не приходилось встречать научных упоминаний о том, чтобы какой-то вид животных искусственно выращивал продукты своего пропитания. Начало практики производящего сельского хозяйства в верхнем палеолите представляется еще одним фазовым переходом от животной жизнедеятельности к человеческому образу жизни.

Третье – появление мифологии (по всей видимости, в среднем палеолите), которая в последующем трансформировалась в религию. Первые преднамеренные захоронения людей принадлежат неандертальцам [3], что говорит о каком-то их интересе к феномену смерти. Собственно с этого и началась религия, ранней формой которой была мифология.

Конечно, никто не брал интервью у животного и не пытался выстроить картину его мировоззрения. Но, если судить по поступкам и реакциям животного на внешние вызовы, то его сознание представляется очень рациональным. В противовес этому древнейшая мифология совершенно иррациональна, эксплуатирует мистические представления о сущности мироустройства и пр. [4] Не будем сейчас углубляться в дискуссию о ее происхождении и истоках этой иррациональности, но отметим, что мифологическое сознание древнего человека принципиально отлично от животного стихийного рационализма. Это уже существенное отступление древнего человека от природы. Этот фазовый переход отмечает уже не устойчивое повторение человеком того, чем животные занимаются ситуативно, а принципиально иной феномен сознания.

Четвертое – возникновение городов и городского образа жизни. Практически все взрослые животные,так или иначе, занимаются поиском пропитания (исключение – птицы, сидящие на яйцах, которых кормит супруг/супруга). У человека же появилась сфера занятий, не связанная с производством/поиском/добыванием продуктов питания. Собственно эта сфера – ремесло – появилась еще в догородской жизни в неолите, но мы не можем с уверенностью говорить, что неолитический ремесленник был совсем оторван от сельскохозяйственной деятельности. А вот о городском ремесленнике, так же как о правителе, жреце, воине, чиновнике мы можем говорить это с уверенностью. Опять-таки, не вдаваясь в дискуссию о причинах возникновения городов и государств, отметим, что это еще один фазовый переход, знаменующий разрыв человека и его культуры с природой и заботой о ее продуктивности.

Перечисление дальнейших этапов отдаления культуры от природы не имеет смысла, поскольку основная тенденция уже обозначилась. Человек начал жить в искусственном мире, сформированном его культурой, куда природа впускалась только в пределах витальной необходимости.

В научной литературе часто встречается сентенция, гласящая, что отсутствие признаков культуры у животных иллюстрируется отсутствием у них искусства. Я полностью не согласен с такой точкой зрения. Своеобразное художественное творчество животным присуще, хотя оно преследует цели, далекие от человеческого творчества. Действительно животным не свойственно заниматься изобразительной деятельностью, музыкой и литературой. Их художественное творчество – это театр, имитативное поведение (в чем собственно и заключается актерская игра на сцене, имитирующего поведение героя в жизни). Такое поведение у животных проявляется в играх детенышей, охотничьей хитрости, брачных играх, различных угрожающих позах, мимике и пр., что также является имитацией каких-то актов реального поведения особи. Такая имитация может иметь учебный или демонстративный характер, но она есть и хорошо известна зоологам. Нужно сказать, что в целом театрализованность поведения животных очень высока, но я не знаю специальных исследований на этот счет.

Таким образом, мы видим, что граница между культурой и природой очень подвижна, формировалась в течение долгого времени и прошла через целый ряд фазовых переходов. Культура всегда соответствовала доминантному образу жизни человека и удалялась от природы настолько, насколько удалялся этот образ жизни. С каждым веком все больше расходились доминантные основания культуры и природы по регуляции жизни человека. В культуре усиливались социальные критерии того, что поощрялось или запрещалось, а природа всегда опиралась на витальные критерии своих регулятивов. Граница, видимо, проходит по линии различения таких регулятивных оснований.

Границы между локальными культурами (этническими/национальными) относится уже к внутренним различиям между явлениями культуры. Эти границы связаны с проблемой культурного многообразия человечества, что уже исследовалось мною[5]. Я думаю, что такое многообразие является продуктом разрыва или понижения эффективности коммуникативных связей на определенных участках, что препятствовало передаче социального опыта за пределы этих границ. Позднее я пришел к выводу, что культурное многообразие является системообразующим условием существования человечества, поскольку ему необходимо иметь избыточный запас разных вариантов социального опыта, накопленного в ходе истории, пригодного для всех встречающихся на Земле экологических ниш, заселенных людьми.

Этнографы/антропологи, изучающие культурное многообразие, считают народы по языкам, на которых они говорят. Большинству народов свойственен определенный, отличающий его от других, национальный язык, восторжествовавший в его коммуникативной практике в ходе истории [6]. Нарушения этого правила имеют место, но их немного и они связаны с особенностями исторического процесса и в частности с колонизацией определенных районов Земли уже в новое время (Латинская Америка – испанский и португальский языки, США, Канада, Австралия – английский язык, Южная Африка – голландский язык, и т.п.). Есть и более древние культурные экспансии (Северная Африка и Ближний Восток – арабский язык). Но в целом определение народов и их происхождения осуществляется именно по языкам, что преобладает в современной этнографии/антропологии.

Генетики дают совершенно иную картину распределения людей по гаплогруппам, не имеющую отношения к распределению языков[7]. Эта картина отражает процесс заселения Земли реальными человеческими коллективами, по разным причинам территориально мигрировавшими и нередко переходившими на тот язык, который в данный момент и в том регионе был более престижен или практически удобен.

Однако культурное многообразие человечества, по моему мнению, имеет прежде всего информационный характер, что в наиболее концентрированном виде выражено языками, а вовсе не генетикой. Культура, как известно, генетически не передается. Без общего языка трансляция социального опыта между поколениями по определению малоэффективна. Это не значит, что каждый народ культурно тождественен тому языку, на котором он говорит (это дело случая), но и без общего для всего народа языка он культурно ущербен и не в состоянии воспроизводить себя в истории как устойчивую этническую группу.

Не будем углубляться в дискуссию по поводу того, что в этносе первично: язык, обычаи или что-то иное. Это в данный момент не столь существенно. Главная проблема данного исследования: чем определяются границы всякой локальной культуры?

Системообразующей, на мой взгляд, является возможность трансляции социального опыта, что осуществляется главным образом с помощью единого языка. Этому же служит выравнивание культуры разных регионов, сословий и т.п. Не будем забывать, что все это происходит не одномоментно; все это исторический процесс, который длится веками и тысячелетиями, и многие его компоненты продолжаются в своем развитии и сейчас. Решающей фазой этого процесса я полагаю сложение наций, что у некоторых народов прошло несколько веков назад, а где-то продолжается и поныне. Сложение наций – это тенденция, ведущая к выравниванию культуры, сложению определенных национальных культурных стандартов социального поведения. Именно распространение этих культурных стандартов и определяет, по моему мнению, границы локальных культур в пространстве и времени. Поэтому оптимальный вариант существования локальной культуры – это организация нации в национальное государство, что имеет место не всегда, но как тенденция имеет большое распространение.

Возьмем, к примеру, французов. Они сложились из трех народов – кельтов, германцев и римлян. В их среде возобладал романский язык, имеющий латинскую основу. Франция как государство существует уже полтора тысячелетия, но французская нация, по мнению французских историков, начала складываться только в XV веке [8]. Еще в XVIвеке сохранялись как отдельные гасконский, провансальский, бретонский языки (или наречия), но к концу XVIII века формирование единой французской нации уже состоялось, что было закреплено преобразованиями Французской революции и Наполеона. Были отменены все сословные перегородки, церковь отделена от государства, принято новое административное деление на департаменты, разрушавшее прежние границы исторических провинций, и т.п. А – главное – выровнялся французский язык и общенациональные культурные стандарты социального поведения. Они сегодня и определяют границы распространения французской культуры.

Конечно, Франция – это пример, близкий к идеальному. В некоторых иных странах положение сложнее; там сосуществуют разные национальные общины, находящиеся на разных уровнях социального развития, что затрудняет их сближение. Но все равно тенденция к сложению и выравниванию национальных культур остается наиболее влиятельной, и этот процесс будет продолжаться.

Таким образом, локальная культура – это прежде всего зона распространения определенного языка и стандарта социального поведения. В национальных государствах это выражено сильнее, в архаичных этнических общинах – слабее. Но, так или иначе, именно это является основным системообразующим фактором локальной культуры и определяет ее границы.

Границы между разными социальными типами культур. Мировая наука разработала множество вариантов социальной типологии культур, но в основном придерживается ее трехчастного членения на народную, элитарную и массовую культуры. Отечественная наука в основном также склоняется к такой типологии [9]. Согласен с ней и я; так что дальнейшее рассмотрение социальных типов культуры будет основываться именно на этом варианте.

Народная культура (я называю ее культура-обычай) отличается прежде всего своей неспециализированностью. Ее носители  в основном крестьяне, умеющие делать все, что может потребоваться в деревне. Овладение такой культурой не требует специального образования; достаточно домашнего воспитания. Производитель и потребитель этой культуры, как правило, одно лицо. Социальное сознание адептов этой культуры отличается выраженным коллективизмом, поскольку коллективная работа в сельском хозяйстве продуктивнее индивидуальной. Отсюда и основные параметры этой культуры сосредоточены вокруг идеи общинного самоуправления, общинного порядка, общинной идентичности и т.п. Эта культура родилась еще в позднепервобытный период истории и унаследовала многие социальные установки первобытной общины. Вместе с тем, именно в этой культуре сосредоточено больше всего черт этнической самобытности ее носителей; так что она с полным основанием считается главной этноспецифической культурой, превосходя в этом остальные культурные типы.

Элитарная культура (я называю ее культурой-идеологией), напротив, отличается выраженной специализированностью. Она, как правило, осваивается в процессе специального профессионального образования. Ее производители и потребители – разные люди, живущие в городах. Ее продукция отличается высоким качеством, оценить которое могут лишь столь же высококультурные потребители. Эта культура отличается высоким индивидуализмом в изготовлении (персональный авторский почерк в каждом продукте является важным достоинством самого продукта). Социальное сознание носителей этой культуры проникнуто выраженным индивидуализмом и особым акцентом на социальной престижности своего образа жизни, изготавливаемого и потребляемого продукта. Политическая свобода – это ее идея-фикс. Этническая специфика не очень актуальна для этой культуры; она охотно заимствует зарубежные образцы по соображениям их эффективности и престижности. Зато социальная статусность адептов этой культуры является одной из основных ее характеристик, которая воспроизводится с упорным постоянством. Эта культура родилась в 4-5 тыс. до н.э. с появлением городов и государств и отразила в себе возникновение таких статусных фигур как правители, жрецы, воины, чиновники и пр. и, естественно, ремесленники и художники, их обслуживающие.

Массовая культура (я называю ее культура-референция) отличается от обеих рассмотренных выше культур тем, что сама не производит никакой продукции. Ее производителями, как правило, являются профессионалы из элитарной культуры, занимающиеся массовым производством из экономических соображений. Сама же массовая культура – это культура потребления и досуга людей с невысоким культурным уровнем. Эта культура имеет недавнее происхождение – середина XIX – начало ХХ веков, связанное с процессами активной урбанизации и переселением миллионов крестьян в города. Необходимость в их обслуживании и заполнении их досуга и породила массовую культуру. Конечно, за полтора века своего существования массовая культура стала много более многообразной и разнокачественной. Ее практическое удобство в трафике жизни современных мегаполисов превратило ее в основную повседневную культуру лиц всех сословий, независимо от статуса каждого. Коллективное начало массовой культуры обеспечивается модой, рекламой, раздуванием массового ажиотажа по поводу модных вещей, досуговых мероприятий и пр. Говорить о каких-либо ее этнических или социальных приоритетах не приходится. Массовая культура – это культура всех, кто торопится; а сейчас торопятся все [10].

Говорить о границах между рассмотренными типами культуры сложно. Граница между элитарной культурой (культурой-идеологией) и народной культурой (культурой-обычаем) пролегает по линии профессиональной специализации. Адепт элитарной культуры обычно имеет специальное профессиональное образование, развитую гуманитарную эрудицию и больше поддерживает идеологию индивидуализма, в отличие от адепта народной культуры, не обладающего никакими специальными знаниями и умениями (зато он мастер всяких бытовых поделок), отличающегося низкой гуманитарной эрудицией и является сторонником коллективизма в разных формах. А вот провести столь очевидную границу между представителем элитарной и народной культуры и представителем массовой культуры (культуры-референции) совсем непросто. Адепт массовой культуры может ситуативно оказаться и очень образованным, и совершенно неграмотным человеком, и специалистом, и дилетантом и пр. В массовой культуре все ситуативно. Это и есть основная ее характеристика, и этим определяются и ее границы.

Таким образом, если граница между элитарной и народной культурой определяется уровнем специализированности человека и качеством его продукции, то граница между ними обеими и массовой культурой подвижна и определяется конкретной ситуацией. По ситуации и музыка Битлз может восприниматься как классика, и музыка Моцарта может звучать как попса. Здесь все ситуативно.

Вопрос о культурных границах очень непрост. Мои исследования показывают, что, во-первых, в большинстве случаев следует говорить не о границе как о неком четком водоразделе меду двумя смежными явлениями, а о некотором «пограничном поле», где перемешиваются признаки обоих явлений. И, во-вторых, говорить о культурных границах можно только в контексте исторической динамики культуры, т.е. о границах, зафиксированных в конкретный момент времени. Потому что в иной момент эти границы могут оказаться в ином месте. Культурные границы очень подвижны и перемещаются в зависимости от обстоятельств ситуации.
 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См., например: Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М.: Петроглиф, 2009. 352 с.
[2] Флиер А.Я. Древнейшие аспекты локальности архитектурных форм // Архитектурное наследство. № 39. М.: ARCHITECTURA, 1992. С. 198-207.
[3] См.: Шер Я.А. «Цветы на могиле неандертальца?» Факты и мнения [Электронный ресурс] // Антропогенез.ру. URL: http://antropogenez.ru/article/118/ Дата обращения: 04.11.2017.
[4] См., например: Токарев С.А., Мелетинский Е.М. Мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1988. С. 11-20.
[5] См: Флиер А.Я. Избранные работы по теории культуры. М.: Согласие-Артём, 2014. С. 57-60.
[6] Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова Н.И. Народы, расы, культуры. М.: Наука, 1971. 272 с.
[7] См., например: Степанов В.А., Харьков В.Н., Пузырев В.П. Эволюция и филогеография линий Y-хромосомы человека // Вестник ВОГиС. 2006. Т. 10.№ 157. С. 57-74.
[8] BraudelFernand. La Dynamique du Capitalisme. Paris: Arthaud, 1985 (Бродель Ф .Динамика капитализма. Смоленск: Полиграмма, 1993. 128 с.).
[9] См., например: Костина А.В. Национальная культура – этническая культура – массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. М.: УРСС, 2009. 216 с.
[10] Подробнее об этих типах см.: Костина А.В., Флиер А.Я. Три типа культуры – три функциональные стратегии жизнедеятельности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусства. 2009. № 2 (18). С. 23-36 и № 3 (19). С. 39-54.

© Флиер А.Я., 2019

Статья поступила в редакцию 16 марта 2018 г.

Флиер Андрей Яковлевич,
доктор философских наук, профессор,
главный научный сотрудник
Российского НИИ культурного
и природного наследия им Д.С. Лихачева,
профессор  Московского государственного
лингвистического университета.
e-mail: andrey.flier@yandex.ru