А.В. Костина

 

Экспресс «Культура» проследует со всеми остановками

Аннотация: В материале содержится изложение основных авторских взглядов на современное состояние культуры и перспективы ее развития в обозримом будущем. Автор полагает, что главные социально-функциональные сегменты культуры: традиционный, специализированный и массовый – и в будущем сохранят свою актуальность и социально-регулятивные функции, а гарантией тому послужит укрепление национальных государств.

Ключевые слова: культура, социальное развитие, постиндустриальное общество, национальная устойчивость, сфера идеального, социальная адаптация.

 

1. Если говорить о тех научных парадигмах, которые представляются наиболее операциональными для решения проблем моих исследований, то, это, во-первых, та часть социальной философии, которая связана с постиндустриалистским подходом, позволяющим мыслить категориями прогресса; во-вторых, это эволюционизм, но «дифференциальный», исходящий из признания того, что социокультурный процесс является многолинейным и гетерогенным; в-третьих, это функционализм, позволяющий рассматривать все подсистемы культуры как функционально связанные между собой, где характер распределения функций определяет конфигурацию культуры в границах каждого масштабного исторического периода ее развития [1]. Особо значимыми для меня являются структурно-типологический и историко-типологический подходы к анализу культуры [2], позволяющие рассматривать процессы развития и культуры, и человека, и истории в их обобщенно-идеальном варианте, абстрагированном от их конкретного воплощения в определенных пространственно-временных границах. Я также испытываю доверие к постмодернистской методологии [3], исходящей из признания нелинейности и индетерминизма развития человека и культуры и фактически «конгруэнтной» синергетическому подходу, только не в естественнонаучной, а гуманитарной сфере.

Видится перспективной и операциональной для решения целого ряда проблем методология, представляемая в культурологических исследованиях. Синтетичность и междисциплинарность культурологии определяется ее нацеленностью не на суммирование тех знаний, которые накоплены в границах разных наук о культуре, не на их использование по принципу комплементарности, а на их обобщение с целью создания целостного образа эпохи или культуры в процессе построения аналитических моделей различных культурных типов. Большим заблуждением является восприятие культурологии как науки, изучающей культуру только в процессе описания ее эмпирически наблюдаемых черт; ни один из научных текстов не может претендовать на принадлежность к культурологическому, если в нем представлен только эмпирический материал и отсутствуют серьезные обобщения, ради которых этот материал и приводится.

Основным методом культурологии является метод культурного моделирования, направленный на распределение объектов в систематизированные группы с помощью идеализированной модели. Практически все модели культуры – статические (морфологические и структурные); процессуально-динамические; генетические; сравнительно-исторические – всегда в той или иной степени являются сведением в один тип, типологическую группу, кластер однокачественных в содержательном смысле объектов. Конечно, в эмпирическом и теоретическом моделировании однотипность объектов фиксируется различным образом – в первом случае требуется, чтобы однотипность была определяема в категориях наблюдаемых признаков, во втором необходимо, чтобы критерии различения типов культуры были концептуальны. Соответственно, назначение культурологии – создание моделей культуры с целью обобщения всех данных об их развитии, анализ культуры как в актуальном, так ретроспективном и перспективном планах, построение обоснованных прогнозов ее развития, выявление ее возможностей по формированию позитивных социальных практик и элиминирования негативных, создание теоретической базы для выработки соответствующей запросам социального и культурного развития информационной и культурной политики [4].

Мое отношение к научной истине таково. Я исхожу из того, что в гуманитарной сфере, доказательный аппарат которой относителен, решение любой проблемы тесно связано с тем идеологическим контекстом, в котором она обсуждается. Сказанное, естественно, не означает, что взгляды ученого полностью детерминируются общественно-политической доминантой. И, тем не менее, преобладающие в обществе идеи и представления, в которых отражается обобщенный социально-исторический опыт и выражается определенное отношение к действительности, безусловно, оказывают влияние на позицию исследователя – вне зависимости от того, осознается это влияние им самим или нет. Изменение экономико-политического проекта, как правило, сказывается и на исследовательской практике, где многие из феноменов, анализируемых прежде в критическом плане, начинают рассматриваться как образования исторически неизбежные, органично связанные с обновленными социальными структурами, как выполняющие ряд важных функций. И, напротив, многие из них, рассматриваемые в апологетическом ракурсе, в условиях существования плюрализма идеологий переосмысливаются, явно нуждаясь в уточнении. В значительной степени это относится к таким категориям, как «традиция», «элита», «масса», «народ», «воспроизводство», «личность» и т.д., семантика которых начинает различаться, иногда существенно, в зависимости от доминирующих в обществе идей.

Кроме того, я исхожу из того, что любое открытие (к примеру, в конце XIX – первой половине XX века – это появление неэвклидовой геометрии Лобачевского, теории относительности Эйнштейна, открытие структуры атома, авангарда в искусстве) приводит к столь существенным изменениям самой системы, в рамках которой было совершено открытие, что становится возможным говорить или о снятии предыдущей теории или о ее существенном дополнении.

Можно трактовать эти изменения как свидетельство относительности истины, которая просто может быть не единственной, не всеобъемлющей, не универсальной.

2–3. Принципиальная новизна развития культуры примерно с середины XX столетия, как представляется, состоит в том, что мир развивается как глобальный и пост-современный. Несмотря на очевидность этой тенденции, она является самой важной и системообразующей. Фактически все новые тенденции, имеющие значение для мирового развития – а это и глобальные экологические проблемы, и вооруженные конфликты, и проблемы, порожденные расширением рынка труда и потоками миграции, и девальвация ценностей, связанная с утратой значимости аристократических (то есть, идеально-возвышенных, а не прагматических) смыслов культуры, и социальные потрясения, подобные распадению в результате «холодной войны» Советского Союза, и многое другое – обусловлены вступлением мирового развития в свою новую стадию.

Наступление этой стадии закономерно – капиталы стремятся к перемещению в наиболее эффективные экономические сферы, экономики находят формы наиболее прибыльные, и все это становится естественным в мире глобальных сетевых коммуникаций. Однако здесь важен иной вопрос – что в этой ситуации делать национальным государствам, уже утрачивающим свою полную самостоятельность на мировой арене и подчиняющимся мировому правительству в виде политических организаций и экономических союзов? Ответ зависит от того, чьи интересы будет поддерживать государство. Если интересы представителей «давосской культуры», тогда сценарий глобализации является наиболее верным; если интересы народа – тогда необходимо расширять затраты на социальное развитие и развитие культуры, что более затратно, но эффективно в целях сохранения национального суверенитета. Решая эту задачу, невозможно абстрагироваться от того объективного факта, что народы сопротивляются унификации, а глобальная культура, как представляется, так и останется чисто теоретическим конструктом, очень далеким в плане реализации проектом. А раз так, национальная культура, формируемая как через механизмы высокой культуры, так и через механизмы массовой культуры, надолго останется ведущей культурной формой. О понимании этого факта на уровне Правительства России свидетельствует то внимание, которое уделяется в последние годы проблемам развития культуры, о чем свидетельствует, среди прочего, обсуждаемый в настоящее время Проект Основ государственной культурной политики.

4. Настоящую современную ситуацию я оцениваю как «культурный кризис» – если понимать этот термин как соотносящийся с интенсивными изменениями – то есть, такими, которые происходят в течение жизни одного поколения. В чем проявляются кризисные явления? В смене одной формы хозяйствования другой. Из повсеместно традиционного и только начинающего индустриализироваться общества в 1920-е годы мы перешли к индустриальному массовому обществу, и переход этот был стремительным; к началу 1940-х годов экономика (а вместе с ней и сфера культуры – наука, образование, искусство и прочее) была уже индустриальной. Сейчас развитие столь неравномерно, что наряду с разрушенными секторами экономики формируются новые, основанные на информационных технологиях, но одновременно – там, где рабочих мест не хватает, – актуализируется аграрный сектор. Наличие гарантированных рабочих мест – пусть и экономически не эффективных, но оправданных социально – сменилось рынком труда и профессиональной конкуренцией. Образование перестраивается на англо-американскую систему с узкой специализацией и формированием комплекса профессиональных компетенций (правда, сочетающихся с общекультурными). Перестраивается и наука, которая начинает мыслиться в большей степени как прикладная, чем фундаментальная.

Но главный вопрос состоит не в том, что происходит, а как эти изменения отзываются на состоянии человека, общества и культуры. Думается, что все, опять же, зависит от целей государства. Оставаясь на оптимистических позициях, я продолжаю верить в то, что те позитивные изменения, которые наблюдаются в последние годы, свидетельствуют о стремлении государства к упрочению стабильности общественного развития и повышению благополучия (и духовного, и материального) граждан. Есть у России потенциал, и позволяющий перейти к шестому технологическому укладу, и развить эффективную экономику, и добиться социального единства и высокого культурного развития.

5. Полагаю, что с большой долей вероятности можно прогнозировать следующие тенденции в развитии культуры.

Традиционная культура в XXI веке будет устойчиво развиваться и поддерживаться национальными правительствами как основа идентичности, возрождения национально-этнических оснований культуры. При этом равным значением будут обладать как стремление к организации тех структур, которые присущи информационному обществу, так и обращение к собственным культурным истокам. Традиционная культура будет выполнять для значительной части общества, не занимающей лидирующих позиций в социальных структурах, компенсаторные функции, скрепляя национально-этническое единство, а также функции исторической преемственности, обеспечивая общество «надежным» прошлым для построения благополучного будущего.

Тяга к истокам, корням, этническим основаниям сегодня продолжает оказывать существенное влияние на все социальные и культурные процессы в масштабах мировой системы. Усиление взаимовлияния различных культур в информационном пространстве будет приводить ко все большему стремлению сохранить в неприкосновенности собственные этнокультурные основания. В эклектичном информационном пространстве они становятся гарантом выживания и гарантом «нерастворимости» каждой культуры. Что и позволит традиционной культуре остаться в рамках актуального функционирования.
    
Высокая специализированная культура – инновативная по характеру вырабатываемой информации и специализированная по способу ее производства – останется не только актуальной формой, но формой, определяющей культурное развитие. Главное ее предназначение – продуцирование идей, носящих символический характер и обладающих метафизической природой – то есть, способностью к созданию сферы идеального. Эта сфера выступает как многообразие идей, овеществленных в заданных предшествующим развитием человечества формах, как особая «сверхприродная» объективная действительность. «Культурность» человека и определяется, в конечном итоге, как раз его принадлежностью к определенным идеальным пространствам, а также качеством воспринимаемого им идеального. Естественно, идеальные реальности могут создаваться и в рамках любого типа культуры, но возможность их формирования в сфере повседневности существенно ограничена.

Рассогласование по времени и содержательному наполнению традиционной и высокой специализированной культуры по мере их развития не только не сглаживается, но экспоненциально увеличивается. В XX веке с его информационным взрывом, осуществленным в рамках специализированной культуры и проявившим себя наиболее ярко в науке и технике, такой разрыв становится критическим. Что собственно, на рубеже XIX-XX вв. и привело к появлению массовой культуры. Она должна была элиминировать социальную напряженность, организовать процедуры понимания и циркуляцию смыслов не внутри каждой субкультуры, а между ними, защитить общество от распада под влиянием социальных катаклизмов и сформировать те каналы коммуникации, которые останутся основными в эпоху информатизации. А поскольку социальная напряженность в информационном обществе только увеличивается, так как экономика ориентируется как на самые интеллектуальные сферы деятельности, связанные со сложным управлением и требующие элитного образования, так и на самые простые, связанные с ручным неквалифицированным трудом, потребность в котором даже возрастает, постольку увеличивается и значимость массовой культуры.

Таким образом, все три типа культуры сохранят свое значение: традиционная культура в качестве гаранта культурного суверенитета, высокая специализированная культура в качестве механизма производства новых культурных смыслов, массовая культура в качестве адаптационного механизма и механизма формирования социальных целостностей [5].
 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Костина А.В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества. Изд. 5-е. М.: Издательство ЛКИ, 2011; Костина А.В. Соотношение традиционности и творчества как основа социокультурной динамики. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010; Костина А.В. Национальная культура – этническая культура – массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. М.: УРСС, 2009.
[2] Костина А.В. Теоретические проблемы современной культурологии: Идеи, концепции, методы исследования. М.: Книжный Дом «Либроком», 2009.
[3] Постмодернизм: взгляд из ХХI века. Коллективная монография / Отв. ред. Н.О. Осипова. М. – Киров, 2009.
[4] Костина А.В., Гудима Т.М. Культурная политика современной России: Соотношение этнического и национального. М.: УРСС, 2007.
[5] Костина А.В. Теоретические проблемы современного культурологического знания: методы, подходы, концепции, понятия. М.: МосГУ, 2013; Костина А.В. Проблемы массового и элитарного искусства. Учебное пособие. 2-е издание. М.: Издательство МосГУ, 2012.
 

 

© Костина А.В., 2014

Статья поступила в редакцию 17 августа 2014 г.

Костина Анна Владимировна
доктор философских наук, доктор культурологии, профессор,
декан факультета философии, культуры и искусства,
заведующая кафедрой философии, культурологии и политологии
Московского гуманитарного университета
e-mail: anna_kostina@inbox.ru