Шапинская Е.Н., Лисенкова А.А.

Образование vs нео-просветительство: некоторые тренды цифровой культуры

Аннотация. В статье анализируются процессы, протекающие в сфере образования и культуры под влиянием развития цифровых технологий. Цифровизация и технологии виртуальной и дополненной реальности стимулировали появление не только новых видов сетевого творчества и сетевого взаимодействия, но и создали беспрецедентное пространство для появления безграничного образовательного контента. В создавшихся условиях каждый ощущает себя носителем «знаний» и «творцом» и наполняет цифровой мир новыми кодами, смыслами, наполняя информационное пространство любительским творчеством, стилизациями и персонализированными критическими суждениями. Процесс образования все больше напоминает бесконечный «день открытых дверей» с гипервизуализированной картинкой привлекательности знаний, а сфера культуры выступает полем, где данные потоки концентрируются и транслируются в социально привлекательном формате элитарности и эксклюзивности постоянного сотворчества.

Ключевые слова. Цифровизация, просвещение, образование, виртуализация, творчество, коммуникации, маркетинг.
 

В условиях бурного развития цифровых технологий, постоянной неопределенности, трансформации методик и стратегий социального взаимодействия наиболее уязвимой и находящейся в поле постоянного публичного дискурса стала сфера образования. В связи с возросшими возможностями удалённых коммуникаций, тиражирования, дистанционного взаимодействия, гипервизуализации и модульного формирования компетенций для растущих потребностей кадровых рынков во всех сферах в образование устремился поток неконтролируемого обучающего контента. Таким образом, изменяющееся цифровая среда создала беспрецедентное пространство для различных образовательных проектов, сформированных по запросы конкурентного рынок, находящегося также в состоянии постоянной турбулентности. И вот сегодня уже многие дистанционно осваивают технологии работы с данными, азы программирования, формируют модульные знания по тем или иным видам искусства, изучают явления природы и историю человечества. Возможно ли считать данное обучение образованием остается весьма дискуссионным. Широкое распространение подобных образовательных технологий носит скорее массовый просветительский характер и может служить хорошим дополнением к основному стержню фундаментальных знаний в различных науках. В этой связи многие культурные пространства, становятся пространством распространения знаний и освоения дополнительных навыков, особенно это касается гуманитарной сферы активно «вытесненными» из институционального образовательного. Наиболее интересные примеры в данном отношении – это образовательные пространства музеев.

Музей как академия

«Вытесненные» из образовательных программ школ и вузов гуманитарные знания и общекультурные ценности не исчезают, а находят новые пространства своей реализации. Прежде всего, они уходят в учреждения культуры – музеи, библиотеки, новые арт-пространства, которые создают «институциональное пространство просвещения», будучи «…одной из важных областей кумуляции, трансляции и циркуляции социально значимой информации» [1]. В наши дни просветительские стратегии музеев получают технологическую поддержку в форме оцифровки своих коллекций и размещения их в открытом доступе, создания пространств виртуальной и дополненной реальностей, направленных на более глубокое погружение обучающегося в мир искусства. Многие музеи ведут свои образовательные каналы и реализуют образовательные онлайн проекты. Отдельного внимания в данном отношении заслуживают виртуальные музеи и виртуальные коллекции, выложенные в открытый доступ и позволяющие изучать предметы искусства различных эпох независимо от местоположения зрителя.

Образовательная функция музея также благодаря развитию цифровых технологий приобретает новые возможности интерактивности, гипервизуальности и гипертекстуальности, а активное использование технологий VR и гейминга делает этот процесс увлекательным и нескучным. Тем не менее несмотря на все достоинства, которые открываются перед музеями с приходом новых технологий необходимо понимать, что их образовательная роль остается на уровне дополнительного образования и просвещения и не относится напрямую процессу поступательного образования. Об этом говорят и сами музеи. Так, например, в Эрмитаже создан отдельный ресурс Эрмитажная академия (academy.hermitagemuseum.org), как масштабный просветительский проект, посвященный освещению различных тем истории искусства, связанных с эрмитажными коллекциями; в Третьяковской галерее можно приобрести билеты на интересующие лекции также, связанные с экспозициями музея, музей современного искусства Эрарта представляет лекции не объединённые одним тематическим циклом, но посвящённые актуальным проблемам развития современного искусства и культуры, образовательный портал ГМИИ им. А.С. Пушкина представляет открытый просветительский лекторий (pushkinmuseum.art) освещающий различные аспекты истории и теории культуры. Очевидно, что все музейные просветительские проекты так или иначе связаны и опираются на коллекции конкретных музеев, не все из них логически связаны друг с другом и направлены на формирование каких-либо умений или тем более компетенций. Тем не менее музеи сегодня хранят и развивают гуманитарное знание, выступают как центры просвещения, эстетического развития и объединения сообществ, но они не направлены на разработку методик образования и систематического обучения и, следовательно, не способны полноценно заменить систему образования.

Еще одними центрами аккумулирования и трансляции гуманитарного знания и знания в сфере искусств становятся театры.

Театр как центр музыкального просвещения и воспитания будущего зрителя

Театры сегодня активно включаются в процесс просвещения. Также, как и музеи открывают многочисленные лектории и образовательные проекты, направленные на популяризацию как классического, так и современного искусства, поднимают вопросы менеджмента и продюсирования, авторского видения и сценографии. Ярким примером служат циклы лекций Мариинского театра, лектории Пермского театра оперы и балета, лекции в Арт-кафе Евгения Вахтангова и многие другие все они носят просветительский характер, направленный на формирование вдумчивого подготовленного зрителя и выполняют маркетинговую функцию для театра, создавая вокруг него дополнительное пространство смыслов и дискуссий.

Так же, благодаря возможности и доступности интернет-технологий в сети присутствует большое количество лекций о театре: истории, границах толкования режиссерского замысла, новых смыслах современного театра, к сожалению, многие из данных «уроков» больше напоминают впечатления зрителя чем театроведческий либо музыковедческий анализ и соответствуют высоким стандартам театральной критики. При этом данный вид просветительского контента набирает все большую популярность и становится источником дохода для его авторов, некоторые из подобных курсов возможно преподнести в качестве подарка.

«Дарите знания тем, кто вам дорог»: Гипермаркет культуры

Музеи, которые являются профессиональными культурными учреждениями, в которых работают профессиональные сотрудники, получившие образование, как правило, еще в ту эпоху, когда университеты не отказались от фундаментальных знаний в пользу «скиллов», – далеко не единственные пространства реализации культурных ценностей. Самый широкий размах в этой области получило то, что я назову нео-просветительством.   

Цифровая культура дала толчок к расширению культурного производства, к тому, что можно назвать нео-просветительством. Различные курсы по истории искусства стали одним из самых востребованных продуктов цифровой культуры. Предложения в этой области буквально заполнили Интернет-пространство, варьируясь от крупных проектов, подобных масштабному Интернет-проекту Arzamas (arzamas. academy), до многочисленных краткосрочных курсов, предлагающих ознакомить желающих с той или иной областью истории культуры в кратчайшие сроки или даже приобрести курс в подарок своим близким. Тематика этих проектов, онлайн курсов и академий способна удовлетворить любые запросы в области истории. Столь же разнообразен ассортимент и других образовательных ресурсов, и платформ.

Так, культурная платформа «Синхронизация» (synchronize.ru) предлагает «нескучные лекции о культуре и науке», включающие «лекции по живописи, архитектуре, литературе, кино, физике, биологии и о многом другом». Масштаб охвата тем впечатляет -  как и всеядность аудитории, которая с радостью приобщается к великим достижениям прошлого и настоящего с воистину энциклопедическим размахом.  

Не меньшим разнообразием отличается другой «просветительский» ресурс Level One (mag.levelvan.ru), рубрики которого включают следующие темы (видимо, расположенные по популярности: «Вино. Искусство. История. Литература. Мода. Музыка. Религия. Япония. Архитектура. Философия»). Среди прочих возможных способов приобщения к культуре предлагается разобраться, какие произведения классической музыки надо прослушать в первую очередь, какие приемы фэшн-фотографов прокачают ваш Инстаграм, узнать, как не скучать в музее, как выбрать правильные бокалы для разных вин и прочие советы, необходимые для сегодняшнего культурного потребителя. Приведем в качестве примера просветительской стратегии анонс лекции о Моцарте: Лекция поможет разобраться, почему Моцарт стал «главным композитором» в общественном сознании, как перестать слушать его автоматически, и чем его музыка не похожа ни на чью другую» (levelvan.ru/lectures). Как и в других промо-материалах предлагается готовое решение и однозначные формулировки. Достаточно прослушать лекцию, и человек становится знатоком, который может утверждать с полным на то основанием (поскольку прослушал лекцию), что Моцарт недаром занял ведущее место в общественном сознании и выражать свое «просвещенное» мнение в постах и комментариях в социальных сетях, приобщаясь к многочисленным сообществам таких же неофитов. Следующим шагом становятся рецензии, которые пишут на самых разных электронных ресурсах такого рода «новые критики», твердо усвоившие некоторые положения из прослушанных ими лекций и смело применяющих усвоенные формулы к различным культурным событиям, будь то выставка или концерт. Еще одной «приманкой» нео-просвещения является «приближение» истории к современности, утверждение, что в культуре прошлого и настоящего нет большой разницы, поскольку она всегда «обращена к нам с вами». Что касается исторической составляющей культуры, нео-просветители в течение нескольких лекций «видеть искусство как непрерывный процесс, а не набор случайных картин». «За 9 занятий исследуем культуру двух с половиной тысячелетий, от Античности до ХХ века. Разбираемся в особенностях каждого периода и выстроим понятную картину развития европейской культуры» [2] – этот рекламный текст создан по всем законам культурной индустрии, предлагающий очередной продукт, будь это курс модной диеты, упражнений против целлюлита или духовных практик.

Разнообразие или всеядность?

Широта охвата целевой аудитории не ограничивается желающими «приобщиться» к «высокой культуре» – подобно сетевым магазинам косметики, нео-просветительские ресурсы предлагают приобрести лекцию или курс лекций в подарок: «Наши лекции и курсы можно дарить – любимым, друзьям, родственникам, коллегам. Вы выбираете количество лекций и тип сертификата (электронный или бумажный), а получатель подарка – темы, которые ему интересны» (synchronize.ru). «Этот курс можно купить в подарок. Дарите знания тем, кто вам дорог!», – такой призыв очень напоминает рекламные компании подарков к Новому Году или 8 марта, расширяя их сферу в область «духовного», которое можно употребить с такой же легкостью, как духи или шоколад. Возможности этого гипермаркета культуры практически безграничны, а рекламные стратегии нисколько не отличаются от других сфер экономической жизни, в которой интеллектуальные и культурные товары занимают, по мере перенасыщения товарами материальными, все большее место.

Что касается квалификации преподавателей или лекторов в такого рода проектах, вполне понятно, что влиться в их ряды может практически каждый желающий. Процесс этот сродни многочисленным «рецензентам» (так называемым «диванным экспертам») концертов и спектаклей, размещающих свои опусы, зачастую изобилующие грубыми грамматическими и фактографическими ошибками, на разнообразных Интернет-ресурсах. Нео-просветительские проекты сами привлекают новые кадры, дабы расширение целевой аудитории шло по всем уровням и направлениям. Приведем весьма репрезентативный пример создания новых кадров просветителей. «Начитать сто часов лекций: как стать популярным лектором, если тебе 25 лет», – объясняет «Синхронизация», пошагово инструктируя будущих лекторов: «Мы постоянно находимся в поиске новых лекторов и отбираем их по нескольким критериям. …Конечно, нам важны природные таланты или особенности характера: харизма, общительность и умение рассказывать. Но это не значит, что стать профессиональным лектором – непосильная задача. Арсенал навыков всегда можно расширить, было бы желание» [3]. Далее следуют практические советы неофиту, который, следуя им, в кратчайшие сроки приобретет необходимый культурный капитал и своих, как это принято сейчас говорить, «фолловеров» [4].

Примеров такого рода множество, но все они сводятся, в конечном итоге, к механизмам культурной индустрии, которые были проанализированы еще в 40-е гг. прошлого века Т. Адорно и М. Хокхаймером и никоим образом не утеряли своей актуальности в цифровую эпоху. В анализе культуриндустрии главный акцент делается немецкими учеными на то, что «…сегодня культура на все накладывает печать единообразия» [5]. Казалось бы, это утверждение противоречит невероятному разнообразию культурных текстов в наши дни, количество которых постоянно увеличивается за счет оцифровки новых ресурсов, возникновения новых форм их популяризации. Но это лишь видимость, поскольку, по сути дела, все «просветительские» проекты создаются и работают в соответствии с техникой культуриндустрии, которая «…была превращена в феномен стандартизации и серийного производства» [6] Рассматривая различные нео-просветительские проекты, мы сами можем убедиться в том, что они «…практикуют схематизм в качестве самой первой услуги клиенту» [7]. Как бы предвосхищая реалии нашего медиатизированного цифрового мира, Адорно и Хоркхаймер делают вывод; «Весь мир становится пропущенным через фильтр культуриндустрии». Учитывая, что работа культуриндустрии сегодня ведется особенно активно в виртуальном пространстве, замечание относительно того, что «…реальной жизни уже более не дозволяется в чем-либо отличаться от звукового фильма» звучит абсолютно прогностически.

Нео-просвещение или новая маркетинговая стратегия?

Какое же отношение имеют многочисленные нео-просветительские проекты к понятию Просвещения и почему мы используем по отношению к ни приставку «нео-»? Ответ можно найти в работе Т. Адорно «Пересматривая культурную индустрию», написанной через четверть века после «Диалектики Просвещения», в которой он анализирует положения своей теории применительно к новым историческим условиям. «Общие последствия культуриндустрии можно назвать анти-просвещением, в котором, как отмечали мы с Хоркхаймером, просвещение, то есть прогрессивное техническое господство над природой, становится массовым обманом и превращается в оковы человеческого сознания. Оно мешает развитию автономных, независимых индивидов, которые выносят суждения и решения сознательно и самостоятельно» [8].

Новые технологические возможности привели к расцвету культиндустрии, примеры чего были приведены выше. Таким образом, весь пафос современного нео-просветительства, по сути дела, является рекламным ходом в производстве и продаже все новых культурных товаров все более широкой аудитории, что вовсе не означает освоения купленного культурного материала. Обратимся вновь к теории П. Бурдье, согласно которой понимание и адекватное восприятие произведения искусства возможно только в том случае, если «…культурный код…полностью освоен зрителем и совпадает с культурным кодом, который сделал возможным создание воспринимаемого произведения» [9]. Поскольку культурные коды различных эпох и стилей искусства могут быть освоены только в результате систематического образования, все нео-просветительские проекты, выставленные на культурном гипермаркете, создают «… иллюзорное постижение, основанное на ошибочном коде. В отсутствии понимания того, что произведения основаны на определенном коде, человек бессознательно применяет код, подходящий для повседневного восприятия привычных объектов, к произведениям совершенно иной традиции» [10]. Именно на смешении кодов, на приближении кодов произведения искусства к коду повседневности основаны стратегии привлечения участников к всевозможным лекториям, вебинарам, онлайн дискуссиям, основанным на «приближении» произведений искусства прошлого к нашим дням, к обещанию легкого и занимательного процесса освоения/присвоения текстов культуры всех времен и народов. Данный процесс активно стимулируют все более расширяющейся рынок приложения виртуальной и дополненной реальности, в рамках которого так реалистично и интерактивно разворачивается   поле культуры, где каждый участник виртуального мира становится творцом внося свои улучшения в существующие произведения, стилизуя вновь созданные произведения, создавая принципиально новые, вписывая свой код в общий код культуры. И уже невозможно отделить творца от зрителя, создателя от интерпретатора, учителя от ученика, все существуют в едином пространстве цифрового кода, взаимодействуя в виртуальном интерактивном мире бесконечных умножений и порождений новых смыслов. Как отмечает Т.Е. Шехтер, говоря о технологическом характере виртуального уровня культуры и выведения искусства «далеко за пределы, обозначенные реальным способом его существования. Именно на виртуальном уровне художественное творчество обретает неизвестные в условиях реальной действительности функции, легко превращаясь в знак, текстовой элемент сайта или Интернет-среды в целом» [11], таким образом, создавая пространство потоков, гипертекстуального и гипервизуального присутствия, возможно будет создать безграничное поле для обучения и творчества.

Произведения искусства в цифровом формате: судьба подлинника в эпоху «креативной репрезентации»: кошка Джоконды

Кроме различных образовательно-просветительских ресурсов, претендующих хотя бы на определенный профессионализм их авторов, возникает все большее число групп по интересам, виртуальных сообществ, которые являются, с одной стороны, индикатором интереса публики к культуре, с другой – отсутствия каких-либо критериев в оценке культурных практик. Во многом это связано с теми возможностями, которые создала цифровая эпоха для самовыражения в любой его форме, от различных креативных проектов до всевозможных мемов, которые буквально переполняют Интернет-пространство. П. Бурдье в своей работе «Различие», написанной еще в 1979 г., пишет, что принято определять «музыкальную культуру» как «определенные знания и опыт в сочетании с способностью говорить о них». На самом деле это неверно, поскольку «…музыка представляет наиболее радикальную и абсолютную форму отрицания … социального мира» [12]. Многочисленные «беседы о музыке» в пространстве нео-просветительства являются, по сути дела, изложением различных исторических (или псевдоисторических) фактов о композиторах и исполнителях, которые сами по себе не могут сформировать музыкальную культуру человека, не обладающего «эстетической диспозицией». Последняя, следуя теории французского исследователя, приобретается в течение долгого времени, начиная с детства, и основывается как на «легитимной» культуре, то есть, систематическом образовании, так и приобретении «культурного капитала» в различных формах общения с искусством. Современные технологии предлагают своеобразный суррогат культурного капитала, который может быть приобретен через виртуальное посещение различных лекториев и других видов приобщения к культурным ценностям. Таким образом, как утверждают современные культурные производители, можно в течение нескольких занятий восполнить то, что человек не получил ни в образовательном учреждении, ни в семье. Сама легкость такого вида приобретения культурного капитала сводит к минимуму дистанцию между произведением и зрителем, между сценическим действом и залом, между восприятием искусства и его экспертной оценкой. Ф. Джеймисон в своем глобальном труде о постмодернизме утверждает, что «…само переживание искусства сегодня отчуждено и сделано недоступным слишком для многих, чтобы служить полезным средством передачи их опыта воображения. Это относится как к высокой, так и к массовой культуре, поскольку в обеих случаях опыт создания художественных форм недоступен большинству людей (включая критиков и интеллектуалов), для которых… обе формы искусства являются только восприятием» [13].

Цифровые технологии создали возможности для преодоления этого разрыва, и в течение короткого времени Интернет стал буквально переполнен креативом широкой публики, который, в основном, состоит из изменения классических работ с помощью простых в использовании графических редакторов. Можно привести в качестве примера бесконечные эксперименты с «Джокондой» Леонардо да Винчи – таинственная Мона Лиза предстает то с кошкой, то с усами, то с мобильным телефоном, причем успех такого рода экспериментов весьма значителен.

Трудно перечислить все модификации этой картины, которая стала одним из любимых образов маскульта и его разнообразной продукции, а в цифровую эпоху – предметом фантазии любого пользователя, который по-своему решает загадку Джоконды. Подобные трансформации происходят и с другими образцами классического наследия, которое становится основой для дополненной реальности, различных мультимедийных проектов и прочих манипуляций цифровых технологий. Что становится с оригиналом в этом креативном порыве? Уже на ранних этапах развития технологий массового репродуцирования аура произведения искусства начала растворяться в многочисленных копиях, о чем писал еще В. Беньямин, заявляя, что «…современная технология массового репродуцирования открыла новую эпоху в чувственном восприятии» [14]. «Аура» произведения искусства связана с его уникальным существование во времени и пространстве, с его аутентичностью. «Уникальность произведения искусства идентична его существованию в системе определенных традиций…» [15]. С изменением социокультурного контекста неизбежна потеря ауры, подлинник становится вторичным по отношению к любого рода репродукции, а его восприятие, даже если оно произошло в реальном времени, во многом обусловлено теми многочисленными цифровыми репрезентациями, которые не только снижают эстетическое значение оригинала, но зачастую полностью меняют его смысл и ставят под вопрос художественную ценность. Также необходимо отметить и то, что современные цифровые технологии и интерактивное виртуальное пространство, с размыванием границ далекого и близкого, внешнего и внутреннего, биологического и автоматического порождают новые возможности зрелищности и включенности стимулируя взаимопроникновение традиционных видов изобразительных искусств и цифровых технологии. В этой связи сегодня в культуре и искусстве мы видим изменения на онтологическом уровне, где симуляция и репрезентация выходят на первый план, виртуальное вытесняет реальное, время превалирует над пространством, а изображение главенствует над объектом, изменяя привычные закономерности. Таким образом, цифровые технологии в сфере образования и культуры формируют особый образ трансляции, восприятия и мышления, изменяя модели поведения современного человека, через усвоение новых интерактивных практик гипервизуализированной зрелищности виртуальной и дополненной реальности, усвоенные в киберпространстве глобальной сети, а виртуальное пространство образует множество виртуальных реальностей (виртуальных сред), где данные практики создаются, воспроизводятся и тиражируются.

Тем не менее, реальность современной культуры такова, что знакомство с цифровой формой произведения искусства происходит раньше, чем встреча с подлинником (если она вообще состоится). И. Антонова, всю жизнь посвятившая музею и его деятельности, признавая доминанту репрезентации в наши дни, пишет: «Пока есть – и он будет длиться долго – век репродукций, век непрямого контакта с художественным произведением. Мы даже музыку слушаем в наушниках, а это не то же самое, что слышать ее живьем. Но репродукция ущербна, она не воспроизводит даже размера, что уж говорить о многом другом. Давид и его уменьшенный слепок – это не то же самое, но чувство «не то же самое», оно потеряно. Люди, посмотрев телевизионную передачу о какой-либо выставке, говорят: «Зачем нам туда идти, мы же все видели». И это очень прискорбно. Потому что любая передача через передачу абсолютно не учит видеть. Она в лучшем случае позволяет запечатлеть сюжет и тему» [16], а не эмоциональное прореживание от встречи с прекрасным.

Виртуальные сообщества и блогосфера

Существенным элементом освоения новых пространств культуры видится в объединении в сетевые сообщества с целью совместного виртуального творчества, ставшее возможным благодаря различным мобильным приложениям и сервисам. Нельзя не согласиться с С.В. Ерохиным, который характеризует влияние цифровизации на «открытость художественного произведения, которая предоставляет возможность реципиенту завершить процесс его создания и даже выступить в качестве его полноценного соавтора; используя динамические образы; совместно используя художественные приемов, характерные для различных локальных стилей» [17]. Таким образом, развитие медиатехнологий, цифрового контента, различных образовательных платформ и приложений с эффектом присутствия, и создания новой интерактивной дополненной реальности вне пространственно-временных границ, позволит быть включенным в данный процесс любому жителю планеты создавая многомерное пространство для творчества и рождения новых видов цифрового искусства.

Также изменяются и каналы передачи знаний, меняются формы просветительских проектов, и мы видим появление новых лекторов с глянцевых страниц социальных сетей, блогеров в подписках You Tube и селебритиз в сториз Instagram так уверенно рассказывающих о новых направлениях в искусстве. Цифровую реальность все в большей степени наполняет феномен ProAm (профессиональное любительство), где каждый стал лектором, экспертом, тем самым носителем «сакрального знания», которыми раньше были избранные и теперь исключительно от цифровой грамотности и образованности участника цифрового мира зависит то, какой образовательный контент в итоге он будет потреблять и чем более образование будет перемещаться в цифровую среду, тем в большей степени профессор будет конкурировать с блогером, а знания будут вытесняться в формат медийных сториз.  Важно отметить то, что благодаря технологиям BigData сегодня открываются возможности работы с большим массивом неоднородных данных, что облегчает исследовательский процесс и выводит его на другой уровень, а развитие искусственного интеллекта и машинного обучения позволяет формировать персональную траекторию обучения, с поэтапным усложнением материала на основе данных семантической сети в индивидуальном цифровом профиле.

Данные явления оказывают непосредственное влияние на человека изменяя процессы социализации, персонификации, влияя на все подходы к образованию и культуре, предъявляя новые требования к навыкам и компетенциям, создавая основу для развития повышенной индивидуальной ответственности, развитию когнитивных способностей, навыков дистанционных коммуникаций, критического мышления и цифровой грамотности. В данном отношении уже недостаточно только повышения базовой цифровой грамотности, необходима адаптация всей образовательной инфраструктуры к новым требованиям цифровой среды, принимая во внимание анализ и прогнозирование возникающих рисков возможностей на основании всесторонней гуманитарной экспертизы. Всеобъемлющие процессы цифровизации должны выступать не угрозой и точкой напряжения постоянных цифровых конфликтов и разломов, а общей надпредметной методологической базой для формирования нового междисциплинарного подхода, интегрирующего гуманитарные и естественнонаучные знания, что в итоге должно привести к синергетическому эффекту, где сфера культуры выступает необходимым объединяющим основанием. Для этого необходимо понять, что, несмотря на все технологические новшества, проблемы культуры, трансформации ее форм и сохранения ее ядра остаются теми же, что и во времена начала широкого распространения массовой культуры, а идей Т. Адорно и В. Беньямина вновь обретают актуальность. Взлет нео-просветительства в наши дни вовсе не является свидетельством массовой тяги к знаниям и постижению искусства, скорее, он представляет собой один из аспектов массовой культуры. А. Флиер определяет ее как культуру «зрительного зала в театре или на концерте, … посетителей музея, выставки, магазина или ресторана, дискотеки и игрового зала, туристов на экскурсии, болельщиков на стадионе. Что их всех объединяет? Актуальное потребление чего-то, материальное или символическое» [18]. Поскольку сегодня актуальным стало потребление высокой культуры, человеку предоставляются все возможности приобщиться к нему, не делая особых усилий, с радостью способствуя коммерческому успеху всевозможных «продвинутых» форм освоения искусства (выставки «нового формата» с дополненной реальностью и прочими играми, иммерсивные спектакли, квази-серьезеные лекции и пр.) Широкий выбор этих проектов обусловлен тем, что «производителями массовой продукции являются представители креативной культуры, работающие на массовый успех в системе манипуляции сознанием масс, играющие по правилам массовой культуры – коммерческим, информационным, эстетическим и пр.)» [19]. Принимая это во внимание, не стоит обольщаться по поводу образовательного потенциала нео-просветительских проектов или их возможностей в получении культурного капитала. Скорее, они представляют собой игру в культуру, которая создает иллюзию приобщения к мировой культуре – ведь игра «является разновидностью удвоения реальности, в ходе которой реальность, понимаемая как игра, вычленяется из нормальной реальности, не обязательно отрицая последнюю» [20]. Нео-просветительские проекты создают богатую возможность для такой вторичной реальности, что может быть очень приятно для роста самооценки неофита, в отличие от официального образования, в котором такой иллюзии не создается, а сам процесс далеко не всегда создает счастливую атмосферу игры, причем выбранной по желанию или прихоти играющего. Насколько эта тенденция окажется устойчивой, сможет ли мозаичность нео-просветительства создать в результате цельную картину культуры и, таким образом, заменить создавшиеся лакуны в образовании, – вопрос будущего. Возможно, ответ лежит не только в упорядочивании сферы нео-просветительства, но в изменении в формах образования, которые неизбежны в контексте смены поколений. Одна из причин успеха нео-просветительских проектов заключается в том, что они ориентированы на современного массового потребителя культуры, в особенности молодого. Е. Полюдова в своем исследовании художественного образования в США, отмечает, что для него характерны «высокая скорость визуального восприятия, высокий уровень креативности в использовании технологий, отсутствие глубокого понимания и слабые навыки оценки материала». Системе образования, несомненно, нужны новые подходы к гуманитарному образованию, не уступки массовой культуре в форме эдьютейнмента, а хорошо продуманные стратегии выстраивания отношений новых поколений с культурой. В таком случае, нео-просветительскте проекты могут стать полезным дополнением к базовому образованию, что было бы полезно как для культуры в целом, так и для всех, кто относится к ней с интересом, уважением и любовью.
 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Орлова Э.А. Социология культуры. М.: Академический проект, 2012. C. 236.
[2] Гид по истории искусства. 9 занятий, чтобы получить представление об основных этапах развития изобразительного искусства [Электронный ресурс]. URL: https://online.synchronize.ru/guide
[3] Чуворкина О. Начитать сто часов лекций»: как стать популярным лектором, если тебе 25 лет [Электронный ресурс]. URL: https://zeh.media/praktika/instruktsiya/7142086-kak-stat-populyarnym-lektorom-esli-tebe-25
[4] Там же.
[5] Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. М.-СПб.: «Медиум» «Ювента», 1996. C. 148.
[6] Там же. C. 151.
[7] Там же.
[8] Adorno Th. Culture Industry Reconsidered. In: Culture and Society. Contemporary Debates. Ed. J. Alexander. Cambridge University Press, 1995. P. 281.
[9] Bourdieau P. Artistic Taste and Cultural Capital. Culture and Society. Contemporary Debates. Ed.J.Alexander. Cambridge University Press, 1995. P. 205.
[10] Ibid.
[11] Шехтер Т.Е. Художественное воображение и логика фрактала // Виртуальное пространство культуры. Материалы научной конференции 11-13 апреля 2000 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. С. 59.
[12] Bourdieau P. Distinction. L.:Routledge, 1994. P. 19.
[13] Jameson F. Postmodernism, or, The Cultural Logic of Late Capitalism. L.-NY.: VERSO, 1995. P. 147.
[14] Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Киноведческие записки. 1988. № 2. С. 31.
[15] Там же. С. 165.
[16] Антонова И. «Плохое образование только добавляет хрупкости цивилизации в целом». [Электронный ресурс]. URL: https://nesnilos.com/kultura/plohoe-obrazovanie-tolko-dobavljaet-hrupkosti-civilizacii-v-celom-irina-antonova-jomko-tochno-pravdivo-o-degradacii/?fbclid=IwAR0LkMCj0-6GabOPkAKUXB9AbUNleo0uEH01Jgww_4LJ-c8lRDl8NlLE13Y
[17] Ерохин С.В. Цифровые технологии, как основа формирования искусства постмодернизма и трансдисциплинарной области научного искусства // Грамота. 2012. № 10 (24): в 2 ч. Ч. I. С. 88.
[18] Флиер А.Я. Теория культуры. М.: Согласие, 2019. C. 136.
[19] Там же. С. 137.
[20] Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. C. 83.

© Шапинская Е.Н., Лисенкова А.А., 2020

Статья поступила в редакцию 12 февраля 2020 г.

Шапинская Екатерина Николаевна
доктор философских наук, профессор
Российского государственного
университета физической культуры.
e-mail: reenash@mail.ru

Лисенкова Анастасия Алексеевна
кандидат культурологии,
проректор по науке Пермского
государственного института культуры