В.И. Грачев

Информационно-ризомоморфная основа коммуникативной парадигмы
современной культуры

Аннотация. В статье рассматривается состояние современной культуры с позиций коммуникативно-аксиогенной парадигмы в рамках теории «аксиологической коммуникологии». Описывается авторский метод парадигмально-аксиологического анализа современной сети и систем социокультурных коммуникаций, их информационно-ризомоморфная поливалентная структура.

Ключевые слова. Коммуникология, социокультурные коммуникации, субстанция, энтропия, информация, ризома, энергия, субстрат, культурология, философия, парадигма, аксиология, ценность, традиция, хронотоп, топохрон, торсионное поле.
 

Культура – основной предмет исследования культурологии
как интегральной науки о культуре

Современная интегральная наука о культуре, т. е культурологии успешно развивает системологическую исследовательскую методологию в различных ее наиболее продуктивных и перспективных версиях, одной из которых, в социокультурной сфере, становится аксиология социокультурных коммуникаций в разных ее вариантах.

 Культурология же занимает все более заметное место в корпусе гуманитарных наук. В культуре каждый ее феномен приобретает ценностную составляющую не сам по себе, а во взаимосвязи с другими явлениями, поэтому ценности, антиценности и традиции представляют собой необходимое условие и в то же время результат формирования картины мира культуры, на мой взгляд, именно в художественной культуре, особой ее сфере, искусстве, в концентрированном виде содержатся универсальные человеческие ценности.

Аксиогенные основы социально-коммуникативной деятельности в культуре

Культурные ценности являются объектом многочисленных исследований в нашей стране и за рубежом [1]. Активно изучаются философские и художественно-эстетические, экономические, этические их аспекты, но вот аксиогенная основа коммуникационных феноменов и процессов в социокультурной сфере изучена еще недостаточно. Сегодня предпринимается попытка осмысления и обоснования новой парадигмы гуманитарной культуры.

Все это обуславливает необходимость исследования новой парадигмы и методологии изучения социокультурной коммуникации (СКК) как самостоятельной области знания в культурологии. Следовательно, требуется создание специальной научной дисциплины о социокультурной коммуникации как полиструктурном и полимодальном сложном системном объекте как коммуникацию в сфере культуры под силу изучать лишь специальной научной культурологической дисциплине, названной мной и обоснованной в ряде статей и трех монографиях аксиологической коммуникологией [2].

Мне удалось выдвинуть и разработать принципиально новую концепцию аксиологической коммуникологии, переходящую в строгую теорию, состоящую в рассмотрении информационно-коммуникационных процессов как основы формирования информационно-аксиогенного пространства современной культуры и исследования социокультурной коммуникации как информационно-аксиогенного феномена в контексте современной культуры.

Выдающийся культуролог Ю.М. Лотман, отмечая коммуникативную природу культуры, подчеркивал, что «культура имеет, во-первых, коммуникационную, во-вторых, символическую природу…» [3].

Сам принцип формирования культуры невозможен вне коммуникации, а значит и вне социально-коммуникативной деятельности, под которой нами понимается деятельность по освоению и обмену культурных ценностей в (пространственно-временной) топохронной системе координат. Следовательно, социально-коммуникативная деятельность может быть определена так же, как креативная, когнитивная и трансляционная сторона прямого и опосредованного взаимодействия людей с текстами культуры в социокультурном пространстве и времени. Соответственно социокультурная коммуникация, в отличие от привычных представлений и большинства научных дефиниций, не просто канал обмена информацией или акт общения, а сложная полиструктурная и полифункциональная система, состоящая из ряда обязательных подсистем. Составляющие коммуникационной системы являются аксиогенными, то есть, порождающими ценности или антиценности. Мной выработана следующая дефиниция социокультурной коммуникации, под которой мною понимается: универсальная синергетическая информационно-аксиогенная система субъектно-объектного взаимодействия в «пространственно-временном» континууме, «топохроне» культуры, на основе коммуникативно-познавательных процессов отбора, оценки, освоения, хранения, обмена, реализации и трансляции культурных ценностей в их духовном и материальном воплощении.

Коммуникативно-парадигмальное исследование Культуры

Исходным понятием для характеристики взаимодействия людей и других составляющих системы культуры мне представляется обоснованнее всего выбрать именно понятие или может даже категорию – «коммуникация», которая позволяет выразить парадоксальную и диалектическую природу общения и различные виды взаимосвязей в обществе и природе. Известен, несколько парадоксальный, афоризм: любая коммуникация неизбежно становится коммуникацией о коммуникации как таковой. Смысл этого утверждения наиболее полно раскрывается в том факте, что, только начав коммуникацию, мы сразу же оказываемся перед необходимостью ее интерпретации и не можем оставаться «безответными» в коммуникации.

Джон Дьюи, будучи одним из основоположников «философии прагматизма» в своей книге «Опыт и природа» утверждал: «из всех вещей – коммуникация есть нечто самое удивительное» [4]. Он говорил о всеобщем опосредовании, о котором писал Гегель [5], хотя и в материалистической, секуляризированной форме, как о процессе коммуникации, не называя его, разумеется, еще так, посредством которого человек, общество, а может быть и природа, существуют.

Новая парадигма современной культуры

Сегодня наше мировое сообщество превратилось в худшую или наоборот невероятную версию знаменитой, но далеко немногими прочитанную, «Ярмарку тщеславия» У. Теккерея, в которой едко высмеивается тщетность усилий людей в стремлении превосходить друг друга. Пожалуй, весьма сильно это проявляется в научной среде.

Томас Кун в своей замечательной книге «Структура научных революций» перевернул многие традиционные представления о науке и «мире науки». Он обосновал концепцию смены научных парадигм как результат деятельности научных сообществ. Общих критериев прогресса науки не существует, а есть различная способность той или иной области знания решать определенное количество проблем.

Под парадигмой, в соответствии с парадигмальной теорией научных революций Томаса Куна, который впервые применил термин «парадигма» в гуманитарном знании, понимается «признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений» [6], т.е. достигнутый уровень развития той или иной отрасли науки.

Замечательно и созвучно современному научному парадигмально-аксиологическому подходу к культуре написал об этом старейший российский эстетик и культуролог Ю.Б. Борев «Культура каждой эпохи выдвигает свою концепцию мира и личности, дает формулу бытия человечества (парадигму), утверждающую идеалы, цели и смыслы бытия, обозначающую путь – дао» [7].

Парадигмальный метод предполагает использование не только рациональных ресурсов личности, но и включение иных ее возможностей, с помощью которых не просто понимается, но создается модель культурной реальности – картина «мира культуры». Сам факт рождения культурологии как специфической научной парадигмы аргументированно обосновывается в ряде работ известных культурологов, прежде всего в работах Ю.М. Лотмана [8] и А.Я. Флиера [9].

Под парадигмой культуры мной, в соответствии с парадигмальной теорией науки, понимается достигнутый уровень развития отечественной культуры. Для того чтобы войти в массовое сознание и быть понятной и доступной, новая культурная парадигма, вероятно, должна быть переведена на язык массовой, а не элитарной культуры, но это опасно, поскольку массовое общество, по проницательному замечанию писателя и культуролога А. Гениса, – это «толпа без структуры» [10], а лауреат Нобелевской премии Элиас Канетти говорил об ее особой власти. Толпа может быть равнодушной и к высоким идеалам, и беспощадной к личности. Зададимся вопросом, что же находится в основании самой культуры? Этому собственно и посвящена предлагаемая статья.

Субстанциальная основа современной культуры

Мне представляется, что это не некий эфемерный, т.е. неуловимый и не осознаваемый дух, а вполне осязаемая материальная субстанция, но непросто «опредмеченная», а осознаваемая человеком, как единственным мыслящим существом на Земле, сущность этой мыслительной или когнитивной деятельности, способной изменить мир. То, о чем проницательно или провидчески писал К. Маркс в великой Хартии нашего времени – «Манифесте Коммунистической Партии» и, как выяснилось недавно, известный русский анархический мыслитель и друг «революционера, меняющего мировые устои и порядок мира» М. Бакунин.

Парадигмальный сдвиг в современной структуре культуры

Возникновение новых способов и средств коммуникации обусловлено потребностями развития общества, новыми формами творчества и жизнедеятельности человека, создающимися на этой основе. Все это выступает причиной динамики содержания культуры, перехода к иной системе культурных ценностей. Эти трансформации вызывают к жизни иные потребности в социальном и межличностном взаимодействии и тем самым влекут за собой формирование, развитие и смену новых методов, способов, форм, парадигм и содержательных аспектов исследования системы коммуникаций в современной культуре. Это свидетельствует, как об этом же пишут и современные неортодоксальные философы [11], что к концу XX столетия сложились предпосылки для парадигмального сдвига в мировом сообществе и его Культуре.

Теория социальной энтропии в Культуре

Физическое явление энтропии было открыто еще в конце ХIХ века, но главное применение оно получило не только в термодинамике, где оно стало весьма важным и было названо даже «вторым законом термодинамики», но и в социальных, антропогенных системах и структурах общественного развития. Об этом очень точно и глубоко написала профессор В.В. Василькова в ее замечательной монографии о синергетике: «Порядок и хаос в развитии социальных систем (Синергетика и теория социальной самоорганизации)». Вот как В.В. Василькова характеризует, по-моему, ей же и разрабатываемую, теорию социальной энтропии: «Теория социальной энтропии... ведет свое естественнонаучное происхождение от неравновесной термодинамики и информационной теории К. Шеннона, в рамках которых ключевым понятием для объяснения природы самоусложняющейся эволюции является понятие “негэнтропия”» [12]. Рубежным событием стало появление синергетики – науки о самоорганизации систем.

Вероятностная «деликатная» версия энтропии Л. Больцмана

В начале ХХ в. эта исчисляемая величина энтропии приняла еще более универсальный характер, благодаря исследованиям многих ученых, но особенно выдающейся догадке физика Людвига Больцмана. Это ему принадлежит, помимо научных формул и уравнений, знаменитый афоризм о том, что нет ничего практичнее хорошей теории. Так вот, именно, этот талантливый, но неудобный для многих ученый, уточнил и объяснил довольно прямолинейную, даже лобовую связь, существующую в системах любой природы между неизбежным убыванием энтропии и как следствие наступление, так называемой, «тепловой смерти» организма. Существует прямая зависимость между этим процессами, в том числе, и у человека, и любой системы.

Людвиг Больцман деликатно формулировал свою догадку, ставшую гениальным открытием и давшее основание для формирования и экспансии информационных и коммуникационных технологий и их сетей в новом нарождающемся глобальном постиндустриальном обществе. Л. Больцман определил связь между энтропией и вероятностью событий, аппроксимируемую приведенной ниже формулой, получившей его имя и ставшей ничуть не менее знаменитой, чем формулой теории относительности Альберта Эйнштейна:

H = a in W,

где H – энтропия, W – термодинамическая вероятность состояния системы.

Деликатность Л. Больцмана выразилась в следующем изложении: убывание энтропии не является неизбежным, а только возможным, вероятным. И это деликатное предположение, стало верифицированной гипотезой, перевернувшей все представления об энтропии и ее последствиях в нашем мире и формировании современного информационно-коммуникационного общества.

Энтропия, энергия и информация в современном Мире

В мире постоянно происходит, так или иначе, потеря информации, что ведет к увеличению энтропии системы и необходимости получения, а не покупки, как это было еще совсем недавно в СССР, новой информации, чтобы снизить энтропийный уровень. В СССР «информационное сообщение», так называлась информация в профессиональной среде «информационщиков», к коим отношу и себя с 1973 г., было государственной собственностью и представляло собой: носитель, некую материальную основу – субстрат любой физической природы с закрепленным на нем содержанием, любым возможным способом фиксирования и считалось «квази» – бесплатным и для продуцента и потребителя Сегодня же нужно, чтобы уменьшить энтропию, купить новую информацию. Для этого, нужно затратить определяемое количество энергии и денежных средств.

Кстати, понятие «энергия», так же как и «информация», до сих пор точно не эксплицировано и не имеет обоснованного, непротиворечивого определения и четкой общенаучной единообразной базовой дефиниции, но к этому мы вернемся чуть позже.

Мне хорошо помнятся жаркие научные дискуссии в советское время с общим вопросительным названием: Информация – это товар или нет? Мной тоже была опубликована одна или две статьи об уникальных товарных свойствах информации [13]. Сам же факт, что информация это самый дорогой и уникальный товар, у меня как у специалиста в теории информации и коммуникации в СКС, никаких сомнений не вызывал.

Информация – мера порядка

Во второй половине ХХ в. усилиями выдающегося физика Эрвина Шредингера [14] энтропия была доведена до универсального понимания ее всеобщей меры дезорганизации систем любой природы и границы ее простираются от максимальной энтропии, т.е полного хаоса, до ее полного исчезновения или, полного порядка, наивысшей организации любой системы. Информация и энтропия неразрывно связаны друг с другом и взаимозависимы. Информация – мера порядка, а «энтропия» – мера хаоса.

Основатель кибернетики Норберт Винер [15], писал по этому поводу, что мы постоянно боремся, в соответствии со II законом термодинамики с потоком дезорганизованности, которая стремится свести все к «тепловой смерти», к всеобщему равновесию и одинаковости, т.е. к энтропии. Человек постоянно борется с энтропией, «гася» ее, продолжает Н. Винер, извлечением из окружающей действительности отрицательной энтропии – негэнтропии или информации, хотя назвал ее так вовсе не он.

Истоки теории информации как «теории связи» К. Шеннона

Подлинная же история информации начинается с других имен и в первую очередь это имя американского математика К. Шеннона [16], и его, ставшей почти сразу знаменитой, вышедшей в узкопрофессиональном математическом журнале статьи в 1948 г., которая теперь считается «краеугольным камнем информационной теории, хотя и называлась статья «Математическая теория связи».

В ней К. Шеннон и использовал впервые, можно сказать, почти нехотя, новое слово «информация», обозначив так, особую зависимость между энтропией и степенью вероятности наблюдаемого события, где энтропия стремилась к нулю, т.е. к отрицательной энтропии или «негэнтропии», как, впоследствии называл ее другой математик Л. Брюллиэн [17], или, по некоторым сведениям, понятие «негэнтропия» в науку ввел уже упоминаемый Э. Шредингер [18]. Он определил энтропию, которая постоянно стремится к убыванию вплоть до ее полного исчезновения, а восполнить ее дефицит в организмах и системах может лишь информация, как «питание» добываемая ими из реальной среды и позволяющая поддерживать необходимую их жизнедеятельность. Кстати именно с «питанием» информацией организмов и систем любой природы сравнил процесс взаимозависимости энтропии и информации опять же Э. Шредингер, ставший лауреатом Нобелевской премии по физике.

Информация или «негэнтропия» – взаимосвязь содержания и формы

Клод Шеннон дал открытому им явлению название «информация», не придавая особо значения этому древнегреческому словосочетанию. Другое слово, но уже латинского происхождения, означающее тесную связь, «коммуникацию, он употреблял и раньше. Эта связь между содержанием и формой. Иначе говоря, это «нечто», помещенное в некое ограниченное материальное пространство. У греков это могла быть «благородная» амфора или простой «беспородный» глиняный горшок самого неожиданного назначения и содержаться в них могло нечто невидимое и, часто, не сразу известное Понятие «информация», отождествляемое Н. Винером, К. Шенноном и, более всего, Л. Брюллиэном с «негэнтропией», становится, подобно «энергии» фундаментальной характеристикой Природы.

Введение понятия «энтропия» в теорию информации, как оценил, великий физик Луи де Бройль, явилось «наиболее важной и красивой из идей, предложенных кибернетикой» [19] и внесло важный вклад в научную мысль ХХ века. Это положение также называют «краеугольным камнем» кибернетики. Отсюда, вероятно, понимание кибернетики как теории организации, борьбы с мировым хаосом, с роковым нарастанием энтропии. Вот такую этимологию можно проследить у понятия «информация» заполнившего как «газовая диффузия» или точнее захлестнувшее мир и способствующее созданию нового небывалого «информационного общества» в котором мы сегодня все живем или выживаем под влиянием информационно-коммуникационных процессов и их «бурной волновой их турбулентности и пертурбаций.

Информация – «Фата Моргана» современного Мира

Сегодня пришлось задуматься, что же это за необычный неуловимый феномен и труднопонимаемая и труднообъяснимая семантико-семиотическая лингвистическая конструкция, над которой до сих пор «ломают головы» легионы ученых и специалистов. Информация – это некая метаморфоза, если не «Фата Моргана», т.е. некий «мираж», «фантом».

Обычные же люди, не вдаваясь в эти квазинаучные тонкости, довольно свободно обращаются с ним, «что млад, что стар», ничуть не затрудняясь в употреблении этого сложнейшего и удивительного понятия и даже манипулируют им как необычным и самым «дорогим» товаром с уникальными товарными качествами на рынке «человеческого тщеславия». Поэтому и мы с вами, уважаемые и пытливые читатели попытаемся еще раз разобраться в хитросплетениях понятия «информация» и поддерживающего его контекста и еще больше усложняющего общую информационную картину мира с тончайшими нюансами в ее локальных проявлениях.

Что такое информация? – трудный вопрос к лингвистам

В толковых словарях информация трактуется как «сообщение о положении дел где-то, о каких-то событиях и т.п.». Ученым пришлось задуматься над вопросом: Что такое «информация»?

Как верно заметил, видный теоретик и философ информации профессор А.В. Соколов, написавший необычное учебное пособие под следующим названием «Философия информации: профессионально-мировоззренческое учебное пособие»: «…жанр не звучал никогда. Но информация – случай особый» [20]. Профессор А.В. Соколов решил искать ответ на этот вопрос в двух источниках: в толковых словарях русского языка и в государственных документах. В толковых словарях информация трактуется как «сообщение о положении дел где-то, о каких-то событиях и т.п.». В американском словаре английского языка слово «information» отождествляется со словом «knowledge» (знание, сведения о чем-либо) и толкуется как «любое знание или новость, полученные посредством коммуникации, познания, обучения», короче говоря, «knowledge communicated». Наши законодатели, со своей стороны, принимая федеральные законы об информации и информационных технологиях, сочли полезным уточнить, о чем идет речь, и приняли определение «информация – сведения (сообщения, данные), независимо от формы их представления»

Перечисленные авторитетные источники не противоречат друг другу, а напротив, единогласно утверждают, что информация – это сведения (знания, сообщения), передаваемые в процессе коммуникации.

А.В. Соколов, будучи весьма настойчивым и широко ориентированным в смежных областях ученым, обнаружил, что в лингвистике есть понятие «узуальное значение» (usual meaning) — «значение основное, устоявшееся, принятое в данном языке; значение, в котором слово обычно и естественно употребляется». Это узуальное значение можно представить в виде логической дефиниции: информация — способ выражения духовных смыслов (знаний, умений, эмоций, волевых стимулов, фантазий) человекочитаемыми коммуникабельными знаками. Этот тип информации известен как семантическая информация.

Конвенция о типах и видах Информации

Договоримся о Словах, как предлагали Конфуций и Р. Декарт, дабы понимать, друг друга и приступим к Делу. Хотелось бы поделиться своими размышлениями об ее «Величестве Информации», которая, по-моему, благодаря отношениям и связям (коммуникациям) может, почти все в Мире. Постараюсь излагать, свои мысли, т.е. смыслы и рассуждения тезисно и не всегда последовательно, а скорее ассоциативно, как они возникали: информационно-коммуникативно.

Перефразируя известные строки Н. Заболоцкого «Так что есть Красота… сосуд, она в котором пустота или огонь мерцающий в сосуде». На мой взгляд, информация это и то, и другое: огонь – субстанция, по-моему, по Гераклиту, форма – сосуд и лоно, и плод, и пространство и может даже время, про которое никто, почти ничего не знает. Это не просто нечто неведомое, но познаваемое. Она и субстанция, материя, вещь, и феномен, и свойство, и признак, и материя, и энергия. Иначе говоря, это некий аналог «кванта», «фотона»: частица и волна, «нейтрино», пронизывающее или «пробивающее» «пространство-время», т.е. «топохрон» и феномен, и субстрат, и контент, и концепт, и система, и элемент, и «ядро», и атом. Таких «бинарных оппозиций» мы, вероятно, можем выделить «n» и не только пары, причем не только оппозиций, но и гармоничные, ассонансные субстанции, их состояния и их ансамбли.

Информация не просто амбивалентна, но поливалентна, «гипервалентна», по числу связей между ее субстанцинальными состояниями, энергией «питающей» их, ее качества, свойства и признаки и знаковые семантико-семантические системы в «пространстве-времени» – «топохронеа», т.е. это не «вещь» ни «тело», ни «газ», ни «лед». Это может нечто подобное аристотелевской «энтелехии», не жесткая структура, а аморфная, но до определенных пределов, «ризома» во всех ее проявлениях.

Ризомоморфная основа информации

Мне пришла, кажется, спасительная идея попытаться посмотреть на «информацию» с непривычной стороны, не как на строго эксплицированное устойчивое дефинитивное понятие, термин или даже общенаучную всеми принятую категорию, может даже философскую категорию, а «свежим» взглядом». Может подобно, неофиту, несмотря на наше академическое знание, взглянуть, как на крайне неустойчивый, «плавающий» смысл, слабоструктурированный, семантико-семиотический «конструкт», но не жесткую структуру, а некую поливалентную «ризому» или ризомоморфную основу, платформу свободно «плавающую» в неком континуальном «пространстве – времени», «топохроне» меняющуюся в отдельных «фрагментах» или всей основе, полностью. Это может быть уровень развития чего бы-то не было: Вселенной, Земли, неживой и живой природы, человечества, разных мировых сообществ, социумов сообществ, социальных страт и групп, Культуры, ее субъекта, Человека, аттрактора, т.е. Мира во всем его многообразии и многоликости – реального, ирреального, внешнего, внутреннего, непонятно как и когда возникшего, всю его «цветущую сложность» и его свободное содержание, но не как субстанцию, не жесткой структуре, а аморфной, но до определенных пределов, ризоме во всех ее проявлениях. Новая парадигма, но не по типу Рорти поправшего всю философию, во имя его собственной, которая вдруг оказывается хорошо известным «прагматизмом», но с приставкой «нео» [21].

Ничто не ново на Земле и я, наверное, тоже не оригинален, предлагая это ризомоморфное пространство информации как свободного содержания, поля смыслов, если хотите, свободных семантико-семиотических композиций.

Семиотична ли «семантическая» информация?

Этот вопрос, казалось бы, вполне правомерный для западных «семиологов» оказался неожиданным или даже, чуть ли не «крамольным» для наших, как принято у нас в отечественной официальной науке называть «семиотиков», на мой взгляд, невольно или заведомо занижая их научный статус и их науки «семиологии». Семио́тика, или семиоло́гия, с др.-греч. «семион» – «знак; признак» – наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем: Роман Якобсон, Ролан Барт, Ж. Бодрийяр, Юрий Лотман. Ю. Степанов, М. Масаев и Умберто Эко, последний президент Международная ассоциация семиотических исследований, недавно ушедший из жизни и некоторые другие ученые семиологи и семиотики.

Книгу «Философия информации», опубликованную профессором А.В. Соколовым еще в 2010 году, можно было бы назвать «Евангелие от Информации», но для меня это не совсем подходящее название, поскольку по воспитанию и образованию я атеист, или даже скорее агностик. Свою задачу вижу не в том, чтобы, «острым» глазом подмечать и критически указывать на какие-то промахи, неверное понимание сложных вопросов, которые всегда можно найти в любой самой удачно написанной книги, какой, несомненно, получилась «Философия информации». У любого автора даже такого маститого и крупного ученого, как А.В. Соколова, можно найти недостатки.

Эта книга, была прочитана мной в первый раз не отрываясь, но несколько бегло и недостаточно внимательно. Это вероятно и не позволило мне глубже вникнуть в существо некоторых дискуссионных моментов, в том числе касаясь содержания известных терминов и вводимых новых понятий и, в частности, постулируемого автором ключевого понятия «семантическая информация».

Вот некоторые положения, высказанные мной в открытой личной переписке с професором А.В. Соколовым. С некоторыми из них мы расходимся по научным основаниям.

Всякая информация всегда несет в себе содержание (контент), смысл, значение, концепт и даже контекст), т.е. она имманентно, изначально семантична, следовательно, постулирование особого типа «семантическая информация», делая его «генеративным» главным типом, – это смысловой и языковой «плеоназм», имеющий избыточное определение – «семантическая». Вполне достаточно использовать «чистое», «рафинированное» понятие «информация», т.е. содержание или смысл в некой форме, «in form».

1.    Всякий символ – знак или может стать или быть знаком.

2.    Не всякий знак может стать символом, но он всегда семантичен, т.е. содержателен. Хотя существует и другая позиция, с которой мне трудно согласиться: «Символом может стать любой знак или образ (хочу подчеркнуть, что автор имеет в виду не семиотический, т.е. не визуальный, изобразительный, а умозрительный образ – В.Г.), включенный в определенную систему социальных (общественных) отношений. В этой системе знаки и образы приобретают новые системные качества и становятся символами…» [22]. Это суждение высказано профессором М.В. Масаевым в его обстоятельной монографии, посвященной исследованию непосредственно парадигмальных образов и символов эпох и цивилизаций, т.е. в предельно широком историко-философском контексте, который, якобы позволяет автору, в силу принятого масштаба, отвлекаться от существенных признаков исследуемого объекта и детального их рассмотрения, а именно семиотической репрезентации формы символов и образов. Не могу согласиться с таким подходом. Как известно «дьявол прячется в деталях» и поэтому поверхностный взгляд подчас искажает сущность исследуемого объекта, что и произошло при выдвижении данной позиции.

3.    Всякий знак несет в себе смысл, но не всякий смысл семиотичен, смыслы могут передаваться и передаются по различным не семиотическим каналам: эмоционально – чувственным, реактивным, инстинктивным, через импринтинг, гены, торсионные или иные биоэнергетические поля и полевые структуры, незнаковые (несемиотические коммуникации). Все перечисленное и многое другое, является несемиотическими процессами и феноменами, несущими, разумеется, конкретное содержание или смыслы, но не всегда и необязательно в семиотической форме. Следовательно, для полноты амбивалентности характеризующей материальную и идеальную природу и сущность информации как феномена, субстанции свойства материи, понятия «семантической информации» недостаточно.

4.    Сама по себе любая информация статична и рассматривается, чаще всего, как некий ресурс, подобно энергетическому, скажем, тепловому, вплоть до атомного или термоядерного с их полезной или разрушительной силой.

5.    Отдельные, буквы, ноты, точки, крючки, сами по себе не семиотичны и не семантичны, будучи только разрозненными элементами не несущих содержания или предметных смыслов. В них нет осмысленных, осознанных и когнитивных связей, хотя есть и, как всегда, исключение: крюковая грамота и хоровое пение по «крюкам» на Древней Руси.

6.    Знак всегда содержателен, семантичен и семиотичен, т.е. интегративен.

7.    Не каждый смысл, содержание, контент, концепт могут и реально передаются с помощью семиотических, знаковых средств или систем. Не всякая семантическая информация, может предстать как семиотическая система, хотя всякий знак обладает содержанием, контентом, денотатом и конотатом.

8.    Отдельные смыслы могут выражаться и выражаются вне семиотических, знаковых систем, средств и форм. Примером служит музыка, устная речь, изобразительное искусство с его мимесисом.

 Обратимся к самому абстрактному виду искусств, по оценке выдающегося дирижера современности Ю.Ш. Темирканова. В музыке мы слышим разные звуки и музыкальные произведения разных форм (от польки до реквиема), а не знаки.

Джаз – музыка свободной импровизации без «семиотических подпорок»

Мой любимый джаз, который я люблю самозабвенно, и, кажется кое-что в нем понимаю, имея небольшое музыкальное образование, может вообще не записываться нотами, т.е. знаками. Джаз обходится без каких-либо семиотических и семантических «подпорок», это музыкальный экстаз, страсть, транс, некая психоделия, состояние ухода в иные музыкальные миры. В нем нет места знакам, семиотике, а подчас и семантике, но это все же музыкальная игра по неким правилам. Блюз никогда не рэг-тайм, это музыкальный «квадрат» и ее «Величество» Импровизация. Это, наконец, свинг, без которого нет подлинного джаза, но эта врожденная способность только негритянских музыкантов, которым она дана как природная музыкальная награда. Они даже сами не понимают, что это только им доступное состояние, а европейские джазисты пытаются всю жизнь, будучи подлинными джазовыми музыкантами овладеть и даже обучиться свингу, но это безуспешно. Поэтому и делится Джаз на «черный», негритянский и «белый» европейский джаз, но не тот и не другой не претендуют на «расовое превосходство». Джаз может подчас существовать даже без мелодии, хотя наш гениальный А.С. Пушкин восторженно воскликнул: «…Лишь Любви уступает Муз`ыка, но и Любовь Мелодия!».

Джаз может обходиться даже без музыкальной темы, становясь ритмическим мимесисом или скэтом – голосовым подражанием музыкальным инструментам (неподражаемая Элла Фитцджеральд). Джаз – это «свободный полет» музыкальной души.

Когда Великого Сатчмо, Луи Армстронга, который, кстати, до конца жизни, так и не знал нотной грамоты, спросили: «Что такое джаз?» он ответил, и здесь я цитирую: «Если вы спрашиваете, что такое джаз, вам никогда не узнать этого» [23]. Мы в Музыке слышим, как уже было отмечено, не знаки, (ноты, диезы и бемоли, в разных ладах и тональностях, долях, транскрипциях, транспонировании, «штрихах», нюансах и оттенках), а звуки, следовательно, не можем выявить семиотическую составляющую в информации музыкального содержания и ритмы.

Как объяснить Музыку?! Немыслимо! Непостижимо! А как быть с музыкой без музыки, «музыкой тишины» Джона Кейджа и ее семантикой и семиотикой?! даже пьесу «4′33″» – «Четыре минуты тридцать три секунды») тишины! – он представлял ее как трехчастное сочинение композитора для вольного состава инструментов.

Музыка не может и не должна быть наглядной, нарративной и изобразительной, т.е. она семантична, но не семиотична. Это вид не изобразительного, а выразительного, образного, но не только и не столько миметического, подражательного искусства. Один из видов искусства редко удается подменить другим. И здесь встает более широкий вопрос информационной теории. Может ли один тип или вид информации переходить без невосполнимых потерь в другой?! Этот вопрос ждет ответа и своих исследователей.

Изобразительные «текстовые структуры» современной культуры

В изобразительном искусстве, а именно, в живописи картины пишут красками, точнее мазками, т.е. не знаками, без семиотики, хотя есть исключение, подчеркивающее правило – «пуантилизм», но точку вряд ли можно назвать знаком. В устной речи мы тоже слышим звуки, а не знаки, не буквы, слоги, не словоформы, а живую человеческую речь, тем более, что только человек обладает этой уникальной способностью. Архитектура, живопись и скульптура, как не покажется странным, пользуясь пространством, красками, глиной, металлом или другими средствами и приемами передают не знаки, создают не семиотические знаковые системы не символы и логотипы, а художественные образы, неуловимые для семиотики творения, возникающие из внутреннего мира художника или реальной действительности, хотя и мир сегодня во многом из-за многочисленной рекламы и других привходящих обстоятельств, условий и факторов, становится все больше знаковым, логотипным или даже типовым, а посему унылым или наоборот разухабистым, корявым (как богат и семантически мощен наш русский язык, какие словечки подбрасывает).

Структура и валентность информационной субстанции

Так, если информация не материя, значит не субстанция, не первооснова, не первопричина не феномен. Так что же? Немного терпения. А если не энергия. Что же это? Фантом? Симулякр? Плерома? Ризома? Да нет же! Отсутствующая структура У. Эко? Это уже ближе, только не «отсутствующая», а реальная, действующая «структура». Природа информации амбивалентна, но, на мой взгляд, валентность эта иная. Валентность, как известно, еще из курса школьной химии (от лат. valēns «имеющий силу») – способность атомов химических элементов образовывать определенное число химических связей. Для нас в этой дефиниции особенно важными становятся сила и число связей между элементами в структуре атомов вещества, т.е. некой субстанции. Имея дело с амбивалентной информацией, т.е. она не материя и энергия мы ничего нового ни узнаем об информации, и ничего реально не получим в новых возможностях ее реализации, освоения, обмена и трансляции в обществе. Иное дело если мы примем информацию как не просто бинарную амбивалентную сущность, а во всем множестве возможных и реальных ее связей, т.е. коммуникативных стуктур, сетей и систем самого разного класса и целевого назначения как поливалентную или гипервалентную структуру. Все ее составляющие могут служить базовыми характеристиками аналогично «информации» во всем богатстве и многочисленности ее структурных связей. Информация это не только поле неясной природы, но это симультанная связь «плода» и «лона» его породившего. Так что же это за странный гомункулос такой? Нет, это не искусственный уродец, это законнорожденное дитя Природы и Культуры. Но это не субстанция, не феномен, а «полевая» семантико-семиотическая структура. Это Великая Связь всего со всем, в едином «пространстве-времени» – «топохроне» или Вселенская Социокультурная Коммуникация (ВСК).

Вселенская Социокультурная Коммуникация и Информация

Информация – это не субстанциально оформленное содержание, контент, концепт, т.е. субстрат несущий смысл, нет – это непосредственно, содержание, но передаваемое, транслируемое в коммуникационном «пространстве-времени», «топохроне». Информация как некое содержание, семантическое послание, месседж, должно быть обязательно доставлено по сетям и системам коммуникации либо конкретному реципиенту, способному декодировать это содержание, этот «культурный код», понять его и, рано или поздно, его реализовать в различных видах культурной и социокультурной деятельности, в соответствии с заданными функциями и целевым назначением, либо в случае «массовой культуры и СМИ или СМК адресатом выступает все общество.

Нужно разобраться в этом до сих пор непроясненном и непроявленном культурфеномене, потому что, на мой взгляд, информация появилась и проявилась в культуре, а не в природе, что требует специального исследования.
 

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Ценности и коммуникация в современном обществе. СПб.: СПГПУ, 2012. 220 с.
[2] Грачев В.И. Коммуникации – Ценности – Культура (опыт информационно-аксиологического анализа): СПб.: Астерион, 2006. 248 с.; Грачев В.И. Современная художественная культура: парадигма или дискурс?! (компаративно-аксиологический анализ). СПб.: Астерион, 2016. 274 с.; Грачев В.И. Комуникативно-аксиогенная парадигма культуры в современной отечественной культурологии. (в печати).
[3] Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гносис, 1992.
[4] Дьюи Дж. Опыт и природа. М., 1976.
[5] Гегель Г.В Ф. Лекции по истории философии Кн.1. СПб.: Наука, 1993. 449 с.
[6] Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. С.11.
[7] Борев Ю.Б. Социалистический реализм: взгляд современника и современный взгляд. М.: АС: Олимп, 2008. 465 с.
[8] Лотман Ю.М. Указ. соч.
[9] Флиер А.Я. Культурология как научная парадигма // Культура культуры. 2015. № 2.
[10] Генис А. Вавилонская башня. Искусство настоящего времени. М.: Независимая газета, 1997.
[11] Тульчинский Г.Л. Свобода и смысл. Новый сдвиг гуманитарной парадигмы. СПб.: Алетейя, 1992. 462 с.
[12] Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем (Синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб.: Лань, 1999. 480 с.
[13] Грачев В.И. Аксиогенные свойства информации в системе социокультурных коммуникаций // Вестник ЛГУ им А.С. Пушкина сер. Философия. 2012. №3. С.91-98.
[14] Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики? М.: ИЛ, 1947. С.105.
[15] Винер Н. Кибернетика и общество М.: ИЛ, 1958. С. 49.
[16] Шеннон К. Работы по теории информации. М.: ИЛ, 1966.
[17] Брюллиэн Л. Теория информации и наука. М.: ИЛ, 1968.
[18] Шредингер Э. Указ. соч. С.106.
[19] Луи де Бройль. Революция в физике. М.: Атомиздат,1965.
[20] Соколов А.В. Философия информации: профессионально-мировоззренческое учебное пособие. СПб.: СПбГУКИ, 2010. 543с.
[21] Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997.
[22] Масаев М.В. Curriculum vitae парадигмальных образов и символов эпох и цивилизаций. Монография. Симферополь: ДОЛЯ, 2011. С.67.
[23] Вейлл Питер. Искусство менеджмента. М.: Новости,1993. С.104.

© Грачев В.И., 2019

Статья поступила в редакцию 8 января 2019 г.

Грачев Владимир Иннокентьевич,
доктор культурологии, профессор
Ленинградского государственного
университета им. А.С. Пушкина
e-mail: vig1947@mail.ru