А.Я. Флиер

Парадигмы и школы теории культуры
современной российской культурологии

Аннотация. В статье рассматриваются основные отечественные исследовательские парадигмы и научные школы, посвященные общему анализу теории культуры. Выявляются доминантные определения самой культуры, ее значений и функций, объяснительные модели свойств культуры, присущие этим институциям, а также описывается общая значимость исследовательских парадигм и научных школ в процессах познания. Всего выявлено шесть исследовательских парадигм и десять научных школ, связанных с теорией культуры.

Ключевые слова. Культура, исследовательские парадигмы, научные школы, теория культуры, культурный продукт, деятельность, традиция, социальное поведение, конфликт, самоопределение, история культурологии, история народов, смыслогенез.


Исследования культуры с середины ХХ века получили широкое распространение по всему миру, и отечественная культурология является одной из национальных институций этого направления. Рассматриваемые в настоящей статье научные парадигмы и объяснительные модели имеют распространение во всей мировой науке о культуре. Однако данная статья посвящена описанию научных школ анализа теории культуры именно отечественной культурологии и не касается мировых тенденций. Иные направления культурологии (история культуры, прикладная культурология, культурная политика, культурологическая педагогика и др.) здесь не рассматриваются.

Часто используемые в статье понятия «научная школа» и «исследовательская парадигма» весьма условны. В узком смысле научной школой являются учитель и его ученики. Но упоминаемые здесь ученые в большинстве своем не являются учениками друг друга, хотя, как правило, лично хорошо знакомы, постоянно общаются и обмениваются мнениями по тому или иному научному поводу. Этому в большой мере посвящены научные конференции.

Теория культуры – это довольно сложная, противоречивая, но очень важная компонента современного научного знания. Ибо именно особенностями локальной культуры сейчас принято объяснять многие вопросы устроения и существования человеческого общества в разные периоды его истории [1]. Справедливо это или нет – покажет только время. Но, так или иначе, теория культуры является сейчас очень важной объяснительной составляющей в общественных науках.

Исследователи теории культуры группируются здесь по следующим принципам: во-первых, ученые, объединенные единым пониманием сущности изучаемого предмета (теоретических оснований культуры), что определяется здесь как группа, ориентированная на одну исследовательскую парадигму, и, во-вторых, ученые, придерживающиеся единой объяснительной модели специфики предмета, что названо здесь научной школой. В большинстве случаев такое единство взглядов связано с прямым или опосредованным влиянием ученых друг на друга (что позволяет называть такое единство научной школой), хотя в некоторых случаях, конечно, имеет место и случайное совпадение научных позиций разных исследователей.

Нельзя сказать, что вся культурология как отрасль науки покрыта сетью научных школ. Научные школы – это скорее исключения в общем организационном строе отрасли. И большинство ученых – членов той или иной научной школы (включая и идейных лидеров некоторых школ) принадлежат к соответствующей школе лишь частью своего научного творчества, оставаясь в остальном независимыми исследователями. Ведь научная школа – это неформальное объединение. Это скорее союз единомышленников. И вполне естественно, что каждый участник такого союза входит в него лишь частью своих научных интересов, при свободном развитии остальных.

Какую роль играют исследовательские парадигмы и научные школы в современных познавательных процессах? По большому счету они – лишь частные случаи познания того или иного предмета. Они выделяют лишь один аспект изучаемого предмета, условно оставляя за рамками анализа все иные аспекты. Всеобъемлющее знание о предмете возможно лишь при суммировании знаний всех исследовательских парадигм и научных школ.

Вместе с тем, такое обуживание поля познания, которое характерно для исследовательских парадигм и научных школ, дает возможность существенно углубить знание науки о выделенном аспекте предмета. Чем более узко поле исследований, тем глубже проникновение ученого в сущность предмета и тем выше вероятность открытия чего-то принципиально нового. Можно сказать, что научные школы – это разведывательные группы, проникающие вглубь расположения противника (изучаемого предмета, в данном случае – культуры) и добывающие ценную информацию, позволяющую дальше вести познание по всему фронту.

Важно понимать, что наука не работает вслепую. Как правило, ученый знает, что он ищет и где это следует искать. Здесь уже большую роль играют научная интуиция и наработанный опыт каждого ученого, развивающийся с годами.

Так что важность исследовательских парадигм и научных школ в общем процессе познания культуры трудно переоценить. Основная масса научных открытий (или интеллектуальных прорывов, как в случае с изучением теории культуры) приходится именно на работу научных школ.

Соперничество между разными научными и философскими концепциями понимания культуры имеет место уже давно. Конечно, это сугубо внутринаучная проблема, непосредственно не влияющая на жизнь людей. Но доминирование какой-либо концепции понимания культуры, так или иначе, влияет на культурную политику государства, а она уже определяет вектор и пути культурного развития общества. Соломоново решение тут в том, что требуется не выбор какой-то одной из соперничающих концепций, а суммирование основных положений всех их. Но это уже самостоятельная научная задача, которую никто не решает, ибо на это нет социального заказа. Поскольку вся государственная культурная политика до сих пор не строится на каких-либо системных научных основаниях.

Здесь рассматриваются те исследовательские парадигмы теоретической культурологии, которые сейчас имеют наибольшее влияние на развитие отечественных наук о культуре и лежат в основе научных дискуссий среди культурологов, которые постоянно ведутся на страницах периодических изданий.

*          *       *

Первой отечественной исследовательской парадигмой анализа теории культуры, которая активно используется в культурологии, можно считать так называемую «деятельностную» парадигму, которую по наиболее известным ее идеологам можно назвать парадигмой Кагана-Маркаряна. Суть этой парадигмы понимания сущности культуры заключается в интерпретации культуры как продукта человеческой деятельности, что основывается на книге М.С. Кагана «Человеческая деятельность» [2], трактующей культуру как продукт (результат) исключительно человеческой целенаправленной деятельности. Эта парадигма является наиболее распространенной в отечественной культурологии и всей гуманитарной науке, и под ее влиянием в свое время находились все ученые; даже те, кто со временем обратился к иному пониманию культуры. В рамках этой парадигмы можно выделить три научные школы.

Первая – это школа самого М.С. Кагана, трактующая функцию культуры как удовлетворяющую социальные интересы и потребности человека (в том числе интеллектуальные и эстетические). Определеннее всего такая трактовка выражена в работах самого Кагана [3], в разработках по социологии культуры (например, в учебных пособиях Л.Г. Ионина [4] и Э.А. Орловой [5]), в работах по теории художественной культуры (например, у Н.А. Хренова [6] и К.Э. Разлогова [7]) и др.

Другой научной школой деятельностной исследовательской парадигмы является вторая школа М.С. Кагана, сложившаяся уже под конец его жизни. Ее можно назвать «синергетической», поскольку она рассматривает историю культуры как процесс ее формальной и содержательной самоорганизации и саморазвития и опирается на многие положения естественнонаучной синергетики. Такой подход был изложен самим Каганом в его последней книге [8], а также в работах его последователей (например, О.Н. Астафьевой [9], В.В. Васильковой [10] и др.). Сейчас эту школу фактически возглавляет О.Н. Астафьева (и школу можно назвать именами Кагана-Астафьевой), успешно применяющая синергетические принципы для анализа научных оснований культурной политики [11]. В свое время и автор этой статьи написал свою первую книгу «Культурогенез» и докторскую диссертацию «Структура и динамика культурогенетических процессов» [12] именно под влиянием культурно-синергетических взглядов М.С. Кагана, примененных к анализу исторических начал культуры.

Третья школа – это школа Э.С. Маркаряна, во многом разделявшего взгляды Кагана на сущность культуры. В понимании этой школы, основным наиболее значимым свойством культуры является манифестация ею национальной культурной традиции какого-либо народа. Маркаряном даже был предложен термин «традициология», непонятно, как сочетаемый с культурологией. Эта трактовка явлена в трудах самого Маркаряна [13], в работах культурного антрополога С.В. Лурье [14] и других специалистов по традиции [15], а также в многочисленных трудах по теории цивилизаций [16] и др.

Вторую «поведенческую» исследовательскую парадигму можно назвать по именам ее главных идеологов парадигмой Орловой-Флиера. Она постулирует понимание культуры как совокупности стереотипов поведения и сознания человека. Эта парадигма основывается в большой мере на работе Дж. Мида «Разум, Я и общество (точка зрения социального бихевиориста)» [17], как, впрочем, и на всем «символическом интеракционизме» (хотя и Орлова, и Флиер в целом принадлежат скорее к структурно-функциональной традиции изучения общества и культуры [18]).

Здесь следует отметить отличие деятельности от поведения, заключающееся в том, что деятельность производит какую-то востребованную продукцию, а поведение отражается преимущественно на межличностных отношениях, т.е. является частью социальной коммуникации. На самом деле любую человеческую активность можно истолковать и как деятельность, производящую какой-то продукт (как минимум, информационный), и как поведение, способствующее социальной коммуникации. Все зависит от ракурса взгляда и целей исследования. Поведенческая парадигма в большей мере сосредоточена на анализе социальной обусловленности культуры и меньшей – на ее национальной, религиозной, художественной и пр. обусловленности. В рамках этой исследовательской парадигмы также можно выделить три научные школы.

Первая – это научная школа самой Э.А. Орловой, основанная на понимании основной функции этих стереотипов поведения и сознания, предотвращающих или разрешающих социальные конфликты. Это понимание нашло отражение как в работах самой Орловой [19], так и в исследованиях Е.Н. Шапинской, посвященных отношениям Я и Другого [20], статьях М.А. Полетаевой о стратегиях межкультурных взаимодействий [21] и некоторых иных.

Вторая научная школа в рамках этой исследовательской парадигмы – это школа ученика Орловой А.Я. Флиера, трактующая совокупность стереотипов поведения и сознания как инструмент самоопределения личности в социальном окружении. Эта трактовка получила отражение в исследованиях по идентичности (например, И.В. Малыгиной [22] и Е.Э. Суровой [23]), по социокультурным психологическим типам (например, А.В. Костиной [24]), по различным социальным ролям человека в обществе (например, О.И. Горяиновой [25]), а также в исследованиях самого Флиера по вопросам сопряженности человека и культуры, ролям человека в «спектакле культуры» и символике социальной престижности [26].

И третья научная школа в рамках этой исследовательской парадигмы – это научная школа А.В. Костиной, которая акцентирует внимание на социальной типологии культур – народной, элитарной, массовой, – основывающейся на стереотипах поведения и сознания их адептов. Здесь прежде всего значимы работы самой А.В. Костиной и некоторых ее единомышленников (например, А.Я. Флиера, А.Р. Кожариновой) [27].

Третья «науковедческая» парадигма исследований и одновременно научная школа теории культуры – школа С.Н. Иконниковой, которая специфична повышенным вниманием к истории культурологической науки и биографиям самих культурологов [28]. Это можно трактовать как самостоятельное направление культурологии, несомненно, относящееся к общей теории культуры, поскольку рассматривает сам процесс становления научного знания о культуре.

Четвертая исследовательская парадигма – «прикладная», – которую также можно считать отдельной научной школой, – школа И.М. Быховской, представляющая собой также самостоятельное направление культурологии, стремящееся обозначить точки применения фундаментального научного знания о культуре в практической «прикладной» культурной работе. Этот подход получил отражение как в трудах самой Быховской [29], так и в работах ее единомышленников.

Пятая исследовательская парадигма – «историческая» – также одновременно является научной школой И.В. Кондакова и акцентирована на понимании специфики культуры, формируемой историей тех народов, которым данные локальные культуры принадлежат. Такой направленности исследований придерживается множество ученых – историков культуры в описании различных культур, но теоретическое изложение проблемы принадлежит именно Кондакову [30]. Следует сказать, что и ряд апологетов теории цивилизации в объяснительных разделах своих исследований явно тяготеют к этой «исторической» парадигме анализа теории культуры и взглядам И.В. Кондакова. В соответствии с положениями данной научной школы и автор этой статьи написал в свое время немало научных статей, рассматривающих эволюцию форм решения какой-либо социальной проблемы в последовательности разных эпох истории и под влиянием их условий [31].

И, наконец, шестая исследовательская парадигма – «когнитивнвная» – связана с научным творчеством А.А. Пелипенко, которое тоже можно определить как сложившуюся авторскую научную школу. Здесь культура рассматривается как система порождения социальных смыслов человеческого бытия. Этот подход наиболее полно отражен в трудах самого А.А. Пелипенко [32] и некоторых его последователей.

К самостоятельным парадигмам исследования теории культуры можно отнести и такие направления наук о культуре как семиотическая теория культуры (работы Ю.М. Лотмана [33], В.В. Иванова и В.Н. Топорова [34] и др.) и информационной теории культуры (работы В.И. Грачева [35], К.К. Колина и А.Д. Урсула [36]), однако их рассмотрение мы оставим для более компетентных специалистов в этих сферах знания.

Особый случай представляют труды философов культуры (В.С. Стёпина, В.М. Межуева, П.С. Гуревича, В.М. Розина, С.С. Неретиной, Г.В. Драча, Б.В. Маркова и др.). Их взгляды, несомненно, относятся к теории культуры, но вписать их в выстроенную схему исследовательских парадигм и научных школ совсем не просто. Дело в том, что философы рассматривают культуру не как самодостаточное явление, а в более широком мировоззренческом контексте и их взгляды далеко не всегда совпадают со взглядами ученых-предметников. Поэтому я не рискну вписывать взгляды философов в предлагаемую схему исследовательских парадигм и научных школ, а оставлю решение этой задачи самим философам.

Еще раз повторяю, что принадлежность ученого к той или иной научной школе вовсе не исчерпывает тематику его научного творчества, а является лишь его частью. Но, как правило, это наиважнейшая часть научных трудов этого ученого, с которой связаны его наибольшие профессиональные достижения.

Интересно, что ряд апологетов и даже лидеров некоторых рассмотренных выше научных школ, расходясь в оценках по одним вопросам, совпадают в своих взглядах на культуру в других. Очень показателен пример совпадения взглядов А.Я. Флиера и И.В. Кондакова на «биологическое» происхождение культуры, эволюционировавшей из социального поведения животных [37]. При этом Э.С. Маркарян и В.С. Стёпин занимают в данном вопросе диаметрально противоположную позицию, определяя культуру как «надбиологическую программу» [38].

Естественно, что разное понимание сущности культуры корифеями разных научных школ ведет и к разному объяснению, например, своеобразия форм той или иной локальной культуры. Скажем, если Маркарян считал это своеобразие результатом естественного развития потенций, заложенных в каждую локальную культуру при ее генезисе, то Кондаков видит в ней системную композицию разных форм, обретенных/порожденных данной культурой в ходе ее истории, а Флиер считает, что это ситуативное и хаотичное смешение автохтонных и заимствованных форм, возможно, в какой-то мере идеологически актуальное для современников, зато потомками произвольно абсолютизированное как главная черта своеобразия культуры данного народа.

Вместе с тем, далеко не все видные ученые-культурологи являются апологетами каких-либо исследовательских парадигм и научных школ. Такие корифеи культурологии, как Г.А. Аванесова, Н.Г. Багдасарьян, Г.И. Зверева, В.И. Ионесов, Н.Б. Кириллова, Н.П. Копцева, Л.К. Круглова, Т.Ф. Кузнецова, В.А. Луков, И.Г. Яковенко и др. не принадлежат к каким-то исследовательским парадигмам и научным школам. Правда, в списках их исследований работы по теории культуры занимают далеко не ведущее место (а часто таковых просто нет); вопросов общей теории культуры они касаются мельком, и им нет нужды участвовать в дискуссиях теоретиков. При необходимости они обращаются к той или иной теоретической парадигме, но в разных случаях к разным. И большинство из перечисленных выше апологетов тех или иных научных школ в текстах, непосредственно не касающихся предметов их исследований, проявляют абсолютную толерантность к иным научным парадигмам познания. И это правильно. Объемное представление о культуре складывается из знания всех школ, что является прерогативой скорее философов культуры, чем культурологов-предметников.

Как и на войне. Не всем же ходить в разведку. Кто-то должен и фронт держать…

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См., например: Флиер А.Я. Философские пролегомены к Нормативной теории культуры [Электронный ресурс] // Культура культуры. 2019. № 1. URL: http://cult-cult.ru/the-philosophical-prolegomena-to-a-normative-theory-of-culture/. (Дата обращения: 18.06.2020).
[2] Каган М.С. Человеческая деятельность. М.: Политиздат, 1974. 328 с.
[3] Там же; Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Наука, 1996. 414 с.
[4] Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 2000. 431 с.
[5] Орлова Э.А. Социология культуры: Учебное пособие для вузов. М.: Академический Проект; Киров: Константа, 2012. 575 с.
[6] Хренов Н.А. Искусство в исторической динамике культуры. М.: Согласие, 2014. 747 с.
[7] Разлогов К.Э. Художественный процесс и потребности человека в искусстве // Вопросы философии. 1986. № 8. С. 84-93.
[8] Каган М.С. Введение в историю мировой культуры: в 2 т. СПб.: Петрополис, 2003. Т. 1. 383 с.; Т. 2. 320 с.
[9] Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: возможности и пределы. М.: Изд-во Моск. гос. ин-та делового администрирования, 2002.  295 с.
[10] Василькова В.В. Синергетика и архетипические коды социальной самоорганизации // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс-Традиция, 2002. С. 247-262.
[11] Астафьева О.Н. Теория самоорганизации как концептуальное основание культурной политики: проблемы теоретической культурологии // Вопросы культурологии. 2006. № 12. С. 18-27; Астафьева О.Н. Стратегия устойчивого развития в культурной политике российских регионов // Мир русскоговорящих стран. 2019. № 1 (1). С.  43-51.
[12] Флиер А.Я. Культурогенез. М.: РИК, 1995. 128 с.; Флиер А.Я. Структура и динамика процессов культурогенеза. Автореферат дис… доктора философских наук. М.: РИК, 1996. 42 с.
[13] Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван: Изд-во АН Армянской ССР. 1969. 227 с.; Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1982. № 2. С. 78-96.
[14] Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала. СПб.: Тип. им. Котлякова, 1994. 286 с.
[15] Полонская И.Н. Традиция: от сакральных оснований к современности. Ростов на Дону: Изд-во Рост. гос. ун-та, 2006. 272 с.; Захаров А.В. Традиционная культура в современном обществе // Социологические исследования. 2004. № 7. С. 105-115.
[16] Ерасов Б.С. Цивилизации: универсалии и самобытность. М.: Наука, 2002. 524 с.; Яковец Ю.В. История цивилизаций. М.: ВлаДар, 1995. 461 с.; Прокофьева Г.П. Становление категории «Цивилизация» как универсальной единицы анализа исторического процесса: Дис. ... канд. филос. наук. Хабаровск, 2001. 141 с.
[17] Mead, George Herbert. Mind, Self and Society. Chicago: Chicago University Press, 1934 (Мид Дж.Г. Разум, Я и общество // Социальные и гуманитарные науки (отечественная и зарубежная литература) // РЖ. «Социология». 1997. № 4. С. 162-195).
[18] Горяинова О.И. Структурный функционализм // Прикладная культурология.
Энциклопедия / под ред. И.М. Быховской. М.: Согласие, 2019. С. 98-108.
[19] Орлова Э.А. Адаптационные возможности социального взаимодействия // Вопросы социальной теории. 2017. Т. 9. С. 151-175; Орлова Э.А. Концепция социального взаимодействия в контексте изучения социокультурной микродинамики // Обсерватория культуры. 2014. № 6. С. 4-16.
[20] Шапинская Е.Н. Образ Другого в текстах культуры: политика репрезентации // Знание. Понимание. Умение. 2009. № 3. С. 51-56.
[21] Полетаева М.А. Эволюция представлений о «чужом» [Электронный ресурс] // Культура культуры. 2020. № 2. URL: http://cult-cult.ru/evolution-of-ideas-about-the-alien/ (Дата обращения 13.10. 2021).
[22] Малыгина И.В. Идентичность в философской, социальной и культурной антропологии. М.: Согласие, 2018. 240 с.
[23] Сурова Е.Э. Глобальная эпоха: полифония идентичностей. СПб.: Осипов, 2005. 347 с.
[24] Костина А.В., Флиер А.Я. Три типа культуры – три функциональные стратегии жизнедеятельности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2009. № 2 (18). С. 23-36.
[25] Горяинова О.И. Диалектика социализации: миф и культурный сценарий // Власть. 2013. Т. 21. № 1. С. 72-75.
[26] Флиер А.Я. Человек и культура: параметры сопряженности [Электронный ресурс] // Культура культуры. 2015. № 2. URL: http://cult-cult.ru/human-and-culture-factors-of-congruence/. (Дата обращения: 18.08.2020); Флиер А.Я. Две роли человека в «спектакле культуры» // Знание. Понимание. Умение. 2017. № 1. С. 123-131; Флиер А.Я. Престижное потребление как явление культуры // Знание. Понимание. Умение. 2021. № 1. С. 157-165.
[27] Костина А.В. Традиционная, элитарная и массовая культура: условия возникновения и особенности функционирования в условиях современности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011. № 2 (26). С. 39-45; Костина А.В., Флиер А.Я. Тернарная функциональная модель культуры // Костина А.В., Флиер А.Я. Культура: между рабством конъюнктуры, рабством обычая и рабством статуса. М.: Согласие. 2011. С. 15-130; Костина А.В., Кожаринова А.Р. Массовая культура как типичная культурная форма эпохи постмодернизма // Высшее образование для XXI века. Материалы IX Международной научной конференции. М.: МосГУ, 2012. С. 50-64.
[28] Иконникова С.Н. Биографика как часть исторической культурологии // Вестник СПГУ. 2012. № 2. С. 6-10; Иконникова С.Н. Контуры и перспективы исторической культурологии // Вестник СПбГУ. 2012. № 1. С. 6-14.
[29] Быховская И.М. Прикладная культурология: потенциальное vs актуальное // Обсерватория культуры. 2011. № 4. С. 4-12; Прикладная культурология. Энциклопедия / под ред. И.М. Быховской. М.: Согласие, 2019. 846 с.
[30] Кондаков И.В. Культурология. История культуры России: курс лекций. М.: Омега-Л, 2003. 615 с.; Кондаков И.В. К современной философии истории // Вестник РГГУ. Серия: Философия. Социология. Искусствоведение. 2017. № 4-2. С. 221-240.
[31] Флиер А.Я. Добро и зло в культурно-историческом понимании [Электронный ресурс] // Информационный портал Знание. Понимание. Умение. 2015. № 3.  URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2015/3/Flier_Good-Evil/. (Дата обращения: 16.09.2020).
[32] Пелипенко А.А. Постижение культуры: в 2 ч. Ч. 1. Культура и смысл. М.: РОССПЭН, 2012. 607 с.; Пелипенко А.А. Дуалистическая революция и смыслогенез в истории: учебное пособие. М.: МГУКИ, 2010. 347 с.
[33] Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб., 2000. 704 с.
[34] Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские моделирующие семиотические системы. М.: Наука, 1965. 247 с.
[35] Грачев В.И. Коммуникации – ценности – культура. СПб.: Астерион, 2006. 247 с.
[36] Колин К.К., Урсул А.Д. Информация и культура. Введение в информационную культурологию. М.: Стратегические приоритеты, 2015. 300 с.
[37] Флиер А.Я. Философские пролегомены к Нормативной теории культуры; Кондаков И.В. Культурогенез до культурогенеза // Культурология: имя собственное. М.: Согласие, 2020. С. 44-65.
[38] Маркарян Э.С. Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи. М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2014. С. 7; Стёпин В.С. Культура // Вопросы философии. 1999. № 8. С. 61-71.

© Флиер А.Я., 2021

Статья поступила в редакцию 20 февраля 2021 г.

Флиер Андрей Яковлевич,
доктор философских наук, профессор,
главный научный сотрудник
Российского НИИ культурного
и природного наследия им Д.С. Лихачева,
профессор Московского государственного
лингвистического университета.
 e-mail: andrey.flier@yandex.ru