А.Я. Флиер

Поп-наука: между познанием и развлечением

От автора

Как главный редактор журнала «Культура культуры» я получаю много писем от читателей, в которых содержатся суждения о тех или иных опубликованных в журнале статьях. Особую группу составляют письма, в которых читатели просят меня осуществить электронную републикацию некоторых моих статей прежних лет, доступ к которым через библиотеки по тем или иным причинам затруднен. Я с удовольствием откликаюсь на эту просьбу, и время от времени буду публиковать в журнале свои старые статьи, которые интересуют читателей.

Статья «Поп-наука: между познанием и развлечением» была опубликована в журнале «Знание. Понимание. Умение» № 1 за 2013 г., а ее более ранний вариант «Маргинальные поля знания: поп-наука» – в журнале «Вестник Московского государственного университета культуры и искусств» № 5 за 2012 г. С тех пор прошло не так много времени, и мои взгляды на рассматриваемую проблему практически не изменились. Поэтому републикация статьи осуществляется в основном в прежней ее редакции.

Хотя в статье рассматриваются культурные события XIX-XX вв., ее аналитическая актуальность неуклонно растет. Искажение истории в угоду господствующей идеологии в России в последние годы стало массовой практикой (именно в рамках кампании борьбы с искажениями). Телевизионные экраны заполнены передачами, в которых восхваляется любой политический режим как универсальное благо и осуждается любая попытка его изменения как универсальное зло. Понятие «революция» стало идеологически запретным. Поэтому статья о поп-науке как распространенном методе искажения истории обретает новый смысл и наполняется новым политическим содержанием. Если вчера за этим стояли лишь индивидуальные амбиции отдельных ученых, то сегодня речь идет уже о государственной идеологической программе этатистской направленности, превозносящей государство и умаляющей общество, которая, конечно же, нуждается в осмыслении в профессиональной научной среде.


Аннотация. Статья вводит в научный оборот понятие «поп-наука», подразумевающее научную деятельность, не открывающую новое знание, а занимающееся созданием экстравагантных и сенсационных интерпретаций уже имеющегося знания. Поп-наука пользуется большим успехом у широких слоев образованных горожан и по существу выполняет функции одного из инструментов массовой культуры, манипулируя сознанием и заполняя интеллектуальный досуг определенного сегмента населения.

Ключевые слова. Поп-наука, поп-культура, массовая культура, интеллектуальный досуг, экстравагантные интерпретации, научные сенсации.
 

В числе важнейших культурных событий ХХ века, несомненно, следует назвать постепенное социальное возобладание массовой культуры, которая ныне стала основной обыденной культурой городского населения Европы и Америки и фактически вытеснила последние элементы традиционной крестьянской культуры из жизни горожан. Массовая культура вступила в многочисленнее симбиозы с явлениями элитарной культуры, в какой-то мере упростив ее специализированный язык и сделав многие ее продукты более доступными для понимания и пользования широкими слоями более или менее образованных граждан. Одним из таких интересных симбиозов элитарной и массовой культур стало явление, которое я предлагаю назвать «поп-наукой».

Феномен поп-науки определяется мной по аналогии с поп-культурой, что обусловлено их близкими социальными функциями. Поп-наука является плодом сращения вполне объективных и значимых фактологических оснований академического научного знания и специфической интерпретации этого знания, которая тем или иным образом нацелена на решение задач массовой культуры – развлечения читающей публики. Впрочем, последнее редко в полной мере осознается и тем более признается авторами подобных сочинений. Поп-наука фактически представляет собой своеобразный жанр околонаучного творчества, сосредоточенного не столько на производстве нового знания, сколько на создании новых экстравагантных и сенсационных интерпретаций знания, уже находящегося в научном обороте. Это работа по созданию специфических концептуальных построений, основанных на разного рода «тайных факторах», скрытых характеристиках описываемого материала.

Поп-науке свойственно пренебрежение академическими нормами научной строгости, корректности, аргументированности и доказательности, критериями верифицируемости, фальсифицируемости и иными общепринятыми способами установления научной достоверности исследования. Вместе с тем, поп-научные сочинения обладают немалым социальным влиянием, благодаря тому, что популярны у массового читателя. Произведения поп-науки, как правило, высоко востребованы в среде интеллектуально продвинутого, хотя и не владеющего профильными знаниями потребителя, чего лишена академическая наука, как слишком сложная для массового понимания и интереса.

Разработки поп-науки обычно находятся где-то на грани между академической наукой с ее профессиональными принципами и методами познания и околонаучной публицистикой, журналистикой и идеологически ангажированными литературными интерпретациями фактов. Если же поп-научные тексты являются фундаментальными исследованиями, то их интеллектуальная доступность для понимания неподготовленными читателями и приятная, а нередко и высоко художественная стилистика изложения материала являются обязательными характеристиками этого направления.

Законы жанра требуют, чтобы поп-научные работы были интересны для читателя и построены в основном по правилам детективного романа, чтобы они содержали в себе определенную сенсацию, в которую читатель-дилетант будет готов безоговорочно поверить. Задача такого сочинения заключается в том, чтобы убедить читателя, что ракурс изучения проблемы, предлагаемый автором, и полученный им результат представляют собой нечто, не укладывающееся в известные науке правила и закономерности, и радикальным образом меняют все имеющиеся представления по данному вопросу. А открытие этого нового понимания проблемы является подлинной научной сенсацией.

Особую занимательность поп-научным разработкам придает то, что, как правило, они посвящены раскрытию каких-то тайн, скрываемых от непосвященных. Но даже если речь идет о каких-то вполне наблюдаемых явлениях, то сенсационность работы обеспечивается отличающимся от утвердившегося в науке ракурсом рассмотрения проблемы, акценте на каких-то неожиданных факторах, ранее не считавшихся значимыми, что приводит к принципиально иным содержательным выводам. Поп-научные разработки, как правило, являются конспирологическими интерпретациями истории, основанными на разоблачении тайных заговоров, движений и обществ как главной движущей силы исторических процессов. Разумеется, в поп-науке есть работы, и не обращенные непосредственно к конспирологическим сюжетам, но, тем или иным образом, косвенно намекающие на них.

Поп-наука возникла во второй половине XIX века в ходе преодоления методологических норм и ограничений классической науки и перехода к более многообразной в своих познавательных установках и возможностях неклассической науке. Если классическая наука изучала познаваемый предмет, как правило, изолированным от его пространственно-временного, социального и культурного контекста, то неклассическая наука обратилась к контекстуальной обусловленности изучаемого предмета, что расширило круг факторов, которые приходилось принимать во внимание исследователю.

Поп-наука родилась на волне этого исследовательского интереса к влиянию обстоятельств природного и социального окружения на изучаемые процессы, однако использует эту методологическую новацию не корректно, а фактически паразитирует на ней, создавая разнообразные сенсационные интерпретации известных природных или исторических ситуаций. Ту совокупность факторов, которая, по мнению большинства ученых, лишь как-то влияет на события, поп-наука представляет как то, что радикальным образом определяет развитие событий, тем самым смещая основные акценты понимания. Таким образом, поп-наукой рисуется совсем иная картина исследуемой проблемы, выстраивается совершенно иная ее смысловая интерпретация.

В ХХ веке поп-наука оказалась особенно востребованной в связи с возникшим социальным запросом на сенсацию, на то, чтобы информационное пространство общественной жизни было заполнено чем-то неординарно интересным. Этот запрос стал достаточно острым в условиях радикально возросшего уровня образованности основной массы населения, его приобщения к книгам, к печатным, а затем и электронным СМИ. Значительная масса горожан оказалась включенной в информационную среду, ранее доступную лишь образованным социальным верхам, и захотела информационных сенсаций. В большой мере эту потребность утоляли СМИ, но их усилий оказалось недостаточно. И к делу подключилась поп-наука, рождающая сенсации научного порядка.

Обычно академическая наука получает новые знания, лишь уточняющие имеющиеся интерпретации предмета и корректирующие систему представлений о нем. Нельзя сказать, что академическая наука вообще не приемлет сенсаций, но она манифестирует их в очень редких случаях. Сенсации, как правило, возникают в связи с новыми фактологическими открытиями и находками, что случается нечасто. А сенсационно новые интерпретации известной информации появляются в академической науке исключительно редко.

Такой подход совершенно не устраивает поп-науку. Она без сенсаций утрачивает всякий смысл, фактически лишается своего социального ангажемента. Здесь каждая новая публикация должна радикально менять научные представления, оценки, интерпретации, свойственные прежнему пониманию изучаемой проблемы. Постоянно должна иметь место какая-то громкая «научная революция», иначе читающей публике эта информация будет не интересна. Поэтому творчество поп-научных авторов «беременно» сенсациями.

Нужно отдать должное поп-науке в том, что ее «модели мира» не являются упрощением сложных подходов и пониманий, принятых в академической науке. Здесь мир представлен во всей подлинной глубине своей сложности и неоднозначности. Однако сенсационные интерпретации и остросюжетные объяснительные концепции, а также высоко художественная форма подачи материала, свойственные поп-науке, в большой мере компенсируют аналитическую трудность восприятия текстов.

Как и другие явления массовой культуры, произведения поп-науки пользуются успехом у широкой публики, но, как правило, встречают более или менее скептическое отношение со стороны профессионального научного сообщества. Чаще всего корифеи поп-науки рассматриваются научным сообществом как дискуссионные фигуры. Поп-научные разработки и их авторы обычно не попадают в вузовские учебники, по которым готовят специалистов, не включаются в перечень фундаментальных знаний по научным специальностям, цитируются не в профильной научной, а преимущественно в специальной апологетической литературе и т.п., представляя собой маргинальное поле науки.

Явления поп-науки встречаются как в области естественных наук (например, уфология), так и наук о человеке (парапсихология), а также гуманитарных наук (параистория). Здесь будут рассмотрены разработки историко-культурного профиля.

Поп-научные исследования по истории и культуре характерны наличием определенной идеологической ангажированности авторов, которая может быть выражена не явно, но обычно присутствует в таких работах. Порой это связано со специальным политическим заказом от власти, но чаще стимулируется личной мировоззренческой и идеологической позицией исследователя. Тенденциозная подтасовка фактов, умолчания, неубедительность аргументации, отсутствие академического ссылочного аппарата и т.п. нередко являются характерным признаком поп-научных исторических работ. Однако эти очевидные для профессионального ученого недостатки компенсируется в глазах непрофессионального читателя яркими образными описаниями фактуры, а плохое соответствие предлагаемых концепций историческим фактам такой читатель сам определить не может.

Поп-научные исследования, выполненные профессиональными историками, не следует смешивать с близкими к поп-науке по своей яркости и занимательности произведениями так называемой «фолк-хистори» [1]. Последняя представляет собой в основном литературные интерпретации исторических фактов, сделанные не учеными, а писателями, журналистами и т.п. Эти работы не претендуют на статус научных исследований, а являются именно художественной литературой (историческими романами) или публицистическими эссе. Но часто литературные произведения в жанре фолк-хистори представляют собой развитие идей, высказанных в каких-то поп-научных публикациях [2].

Характерными примерами наиболее известных направлений поп-науки в области исторических и историко-культурных изысканий могут служить:

за рубежом:

• новая христология Эрнеста Ренана (поиск неявных рациональных оснований деятельности Иисуса Христа [3]);

• эзотерические разработки Рене Генона (поиск мистических знаний древних цивилизаций [4]);

• научная «артуриана» (поиск подтверждений историчности, а также интерпретация деяний короля бриттов Артура и его «Круглого стола» – работы Пьера Лассаля, Стива Блейка, Скотта Ллойда, Саймона Кокса и др. [5]);

• научные изыскания по проблематике св. Грааля (тайная история европейской цивилизации, выраженная в учениях и деятельности ордена тамплиеров, ереси катаров, общества розенкрейцеров, приората Сиона и т.п. – работы Отто Рана, Майкла Байджента, Ричарда Лея, Жана Маркаля, Жана Блюма, Шаран Ньюман и др., критика у Умбрто Эко [6]);

• другие менее известные направления (готская теория, наследие Нибелунгов, проект Арктогея, изыскания общества Туле и пр.);

в России:

• концепция жидо-масонского заговора (изыскания по теме еврейского «тайного мирового правительства» – Сергей Нилус и др. [7]);

• эзотерическая «шамбалистика» (разработка источника тайного знания древних цивилизаций Востока и связанного с этим учения о Шамбале – Елена Блаватская, Николай и Елена Рерихи и др. [8]);

• туранская теория (аргументация «противоестественности» культурных связей России с Европой, необходимости их преодоления и культурного объединения с Азией, а также связанное с этим исследование особой исторической роли тюркской суперэтнической общности как основного системообразующего элемента культуры Евразии – движение евразийцев, Лев Гумилев, Александр Дугин и др. [9]);

• другие менее влиятельные концепции («Велесова книга» Юрия Миролюбова и Александра Кура, «Новая хронология» Анатолия Фоменко и Глеба Носовского, «Ледокол» Виктора Суворова и пр.).

В этом перечне выстроены в один ряд, как светские исторические исследования, так и эзотерические изыскания, что, конечно, с точки зрения классического науковедения, не вполне корректно. Но мною сознательно допускается эта вольность, поскольку в обоих рассматриваемых случаях имеет место специальный поиск каких-то тайных знаний, сведений, фактов, раскрывающих и объясняющих «подлинную» суть истории. Я полагаю, что по своей социальной функции, по эффекту воздействия на культурное сознание общества религиоведение Ренана и эзотерика Блаватской, «граалеведение» Рана и тайноведение Генона, историософия евразийцев и мистагогия Дугина представляют собой однопорядковые явления.

Нужно отметить и одну особенность, характерную именно для отечественной поп-науки. Идеологическая обусловленность в работах зарубежной поп-науки присутствует, но имеет в основном неявный характер. Этого не скажешь о российской поп-науке. Здесь явная идеологическая ангажированность, как правило, сразу же бросается в глаза. Понятно, что в случае с концепцией жидо-масонского заговора («Протоколы сионских мудрецов» и иные документы) налицо работа на поле классической идеологии антисемитизма, фактически поощрявшейся в конце ХIХ века государственными и церковными властями России. В туранской теории (евразийцы, Гумилев, Дугин и др.) видна ориентация на стихийный православный традиционализм, антимодернизм, тотальное культурное антизападничество и антикатолицизм. В этом течении виден свойственный ряду отечественных мыслителей комплекс неполноценности перед европейской культурой, обиженное восприятие русской культуры в качестве «второстепенной» европейской и желание стать «первостепенной» азиатской культурой. По существу, речь идет о том, что в ходе преобразований Петра Великого произошло «предательство русских национальных интересов» и теперь настала пора возвращения России в органичный для нее симбиоз с тюркским и монгольским национально-культурным окружением. Естественно, в такой России нет места демократии и прочим европейским идеям.

Если научное значение подобных исследований, как минимум, спорно, то не следует недооценивать социальное и культурное влияние поп-науки, особенно на поверхностно образованную публику. Поп-научные исторические концепции составляют заметный слой в массовых представлениях о разных явлениях социальной и культурной истории, оценках исторической значимости событий, в «национальной мифологии», отношении к деятелям минувших эпох и т.п. Они наполняют рассуждения дилетантов, обсуждения популярных телепередач, являются предметом «кухонных» дискуссий т.п.

Следует признать и определенную положительную роль поп-науки в развитии профессиональной научной культуры. Критика поп-науки и фолк-хистори стимулирует научную дискуссию, помогает более четкому самоопределению ученых в проблемно-методологических границах строгого научного познания.

Конечно, не нужно преувеличивать социальное значение поп-научных разработок. Их влияние обычно сводится к удовлетворению праздного любопытства обывателей и не имеет серьезных интеллектуальных последствий в науке. Характерная профессиональная ограниченность поп-науки проявляется и в том, что, как правило, новые тематические направления, возникшие в этом жанре, не выходят за рамки книг своих основателей, не находят серьезных и талантливых последователей и в большинстве своем остаются разовыми «интеллектуальными кундсштюками» одного автора. Хотя известны структуры, продолжающие традиции некоторых учений, например, теософское общество, но труды их участников совсем уже научно ничтожны.

Если по своему месту в интеллектуальном пространстве поп-наука располагается где-то между академической наукой (познание) и околонаучной журналистикой (массовое просветительство), то по социальным задачам поп-наука уже полностью относится к явлениям массовой культуры, осуществляя досуговое развлечение части общества. В решении просветительской задачи поп-наука является менее полезной, чем литература научно-популярного сегмента академической науки; последняя более просвещает, нежели развлекает. А вот задачу интеллектуального развлечения, развития воображения и познавательной активности людей поп-наука выполняет вполне эффективно.

Представляется важным произвести сопоставление поп-науки с поп-культурой как двух родственных социально-функциональных подсистем и определить место и того, и другого в системе массовой культуры в целом.

Поп-культура представляет собой некоторую совокупность явлений, движений и лиц массовой культуры, которые пользуются наибольшей популярностью и коммерческим спросом, вплоть до массового ажиотажного культивирования («фанатства»). Наиболее характерными феноменами поп-культуры являются:

• мода на одежду, прически и весь внешний имидж человека, ее модельеры и топ-модели;

• особо популярные авторы, исполнители («звезды») и произведения («хиты») массовой художественной культуры (в первую очередь кино и шоу-бизнеса – поп-музыки);

• популярные явления медиа-культуры – телепередачи и телеведущие, лица с обложек «глянцевых» журналов (то, что называют глэм-культурой – от слова «гламур» [10]);

• молодежные контркультурные движения (хиппи, панки, готы, эмо, толкинисты и пр.);

• игровая индустрия (механические игровые автоматы, компьютерные игры и т.п.);

• компьютерная блогосфера;

• в каком-то смысле к поп-культуре можно отнести и спортивное «фанатство»;

• а также некоторые иные менее значимые явления [11].

Функционально поп-культура выделяется в общей системе массовой культуры тем, что приобщенность к ней рассматривается ее поклонниками как признак особой социальной престижности человека, его модности. При этом культивируется чувство сплоченности, особой социальной общности разных групп фанатов, что играет большую роль (особенно для молодежи) в реальных социокультурных условиях жизни современных мегаполисов с ее высокой атомизированностью каждого индивида. Поп-культура – это одно из эффективных средств психологической компенсации социальной атомизированности современного общества, восстановления у людей ощущения культурного единства, если не на уровне обычаев, то хотя бы на уровне общих интересов и увлечений.

Конечно, явления поп-науки не пользуются такой массовой и – тем более – ажиотажной популярностью. Но перед ними стоит иная социальная цель. Если поп-культура фактически служит социальной интеграции людей по группам в соответствии с их коллективными увлечениями, то поп-наука создает определенную мифологию в рамках массовой культуры. Речь идет не о «внутренней мифологии» самих явлений массовой культуры (к примеру, мифологии образов «звезд» – Элвиса Пресли, Мэрилин Монро, группы «Битлз», Майкла Джексона и пр.), а о создании мифологических представлений о «внешнем мире», окружающем среду массовой культуры: о мироздании, о социальной реальности, об истории, о возможностях человека. Такая мифология затрагивает волнующие общество темы и потому пользуется общественным вниманием и успехом.

Например, популярна мифология «неопознанных летающих объектов» (НЛО или УФО), повествующая о пришельцах, посещавших Землю в прошлом или ныне наблюдающих за земными событиями и влияющих на них [12]. Успехом пользуются учения о различных паранормальных состояниях человеческой психики, о нераскрытых интеллектуальных возможностях человека, о «жизни после смерти» [13]. Историческое направление поп-науки реализует себя в создании мифологических моделей и объяснительных концепций прошлого человечества и тайных сил, управлявших динамикой этого прошлого. Эта мифология повествует о «тайных заговорах» по нанесению вреда интересам государств, «тайных мировых правительствах», «тайном знании» древних цивилизаций и т.п.

Какую пользу это приносит тем, кто контролирует функционирование массовой культуры, извлекает из этого доход и регулирует развитие поп-науки? Конечно, произведения поп-науки, как и всякий пользующийся массовым спросом товар, приносит определенную коммерческую выгоду. Но главное видится в том, что любая культура (в лице конкретного социокультурного сообщества) кроме рациональных оснований своего существования психологически нуждается и в определенном мифологическом своде, с опорой на который решается целый ряд важных социальных задач:

• осуществляется истолкование разных сложно объяснимых явлений окружающей жизни, волнующих сообщество;

• формируется общая, доминирующая экзистенциальная идеология;

• люди объединяются общим пониманием различных проблем и готовностью участвовать в их разрешении;

• обеспечивается социальная лояльность основной массы населения, вера в то, что все делается «правильно»;

• проводится психологическая ориентация людей на определенный тип социального поведения, наиболее востребованный в данный момент и пр.

Именно в управлении социальным поведением людей и заключается наиболее существенная цель всей работы по выстраиванию доминирующей социальной идеологии и манипуляции сознанием населения, одним из инструментов которой выступает поп-наука. Такая целеустановка не всегда рефлексируется самими участниками этой деятельности, но от отсутствия рационального понимания ее социальная суть не меняется.

Разумеется, далеко не все авторы, работающие на ниве поп-науки, являются намеренными обманщиками и манипуляторами сознанием людей (хотя, несомненно, есть и такие). Ученые, работающие в этом поле, как правило, преследуют собственные амбициозные цели, не очень задумываясь о социальных эффектах и последствиях своей работы. Для них главный результат заключается в достижении публичной славы или в личной творческой самореализации. Большинство из них искренне верит в научную ценность своих разработок. И действительно социальный эффект от их работы сравним с воздействием социальных мифологий всех эпох человеческой истории.

В первобытную эпоху, когда люди не имели систематического образования, задающего минимальные стандарты рационального сознания и миропредставлений, определяющую роль играла космогоническая и космологическая мифология, повествующая о возникновении и устройстве мира, созданного и управляемого высшими силами (богами). Эта мифология настраивала человека на смирение перед волей богов.

В аграрную эпоху, когда систематическое рациональное знание только начало появляться и было уделом очень небольшой части общества, наибольшее распространение получила «мифология чудес», творимых святыми, отшельниками, проповедниками, блаженными, юродивыми и т.п. Эту мифологию не следует смешивать с «религиями великих учений», дававшими, хотя и мистические, но логичные и структурированные представления о порядках мироустройства. А массовая мифология аграрной эпохи ориентировала человека на подчинение власти, которая «от Бога».

В индустриальную эпоху, когда всеобщее среднее образование, а также прагматически и рационально ориентированное сознание стали массовой нормой, особую популярность обрела «мифология успеха», повествующая о благах, достигаемых человеком, благодаря знаниям, трудолюбию, упорству в достижении целей, а также «мифология социальной справедливости», которой нужно добиться, тем или иным образом переустроив мир. Эти мифологии стимулировали социальную активность человека-деятеля.

О чем же повествует и на что ориентирует человека новая мифология, в создании которой активное участие принимает поп-наука? И является ли это явление базовой социальной мифологией, характерной для современной постиндустриальной/информационной стадии технологического развития?

Прежде всего следует отметить, что работы в жанре поп-науки оппонируют известной просвещенческой максиме «знание – сила», т.е. той пафосной идее, которая гласит, что знание является главным инструментом переустройства мира, легшей в основу социальной идеологии индустриальной эпохи. Поп-научная мифология, напротив, говорит о том, что все наши знания имеют иллюзорный характер, являются лишь симулякрами, имитациями некоего «подлинного знания». А на самом деле человеческим обществом правят некие тайные силы – скрывающиеся пришельцы, паранормальные явления психики, «тайные правительства», «тайные общества» и пр. Фактически мифология поп-науки стремится удержать человека от активности в рациональном переустройстве социальной реальности. Ибо причина всех бед и несправедливостей заключается в происках неких злонамеренных сил, которые правят всем миром, готовят «цветные революции» и пр. Конспирология становится универсальным мифом, объяснительным инструментом всего мироустройства.

Это одна из задач поп-науки. Другая связана с тем, что постоянно осуществляется заполнение свободного времени, объем которого в структуре социальной жизни человека (по крайней мере, городского жителя) существенно вырос за ХХ век. Это стало очень серьезной и социально актуальной проблемой [14]. По существу, вся система массовой культуры, так или иначе, служит решению этой задачи. Чем заняться миллионам людей, у которых от окончания работы до сна еще остается 5-6 часов свободного времени, два выходных в неделю, плюс отпуска, праздники? А домашнее хозяйство – приготовление пищи, стирка, уборка и т.п. – в существенной мере механизированы и отнимают у человека гораздо меньше времени, чем столетие назад. В этой ситуации и начинают играть особую социально стабилизирующую роль увлечение спортом, любовь к популярному искусству, многочасовое сидение перед телевизором, компьютерная игровая активность, погружение в блогосферу в Интернете и т.п. Людей в свободное время нужно чем-то занять, иначе их досуговая самодеятельность может принять и нежелательные формы.

Но люди разные. Среди них есть и те, кому не интересно спортивное фанатство, пение поп-звезд, телевизионные ток-шоу или компьютерные игры. Им гораздо интересней занимать свое свободное время чтением романов Дэна Брауна или исторических сочинений Льва Гумилева. Вот для подобных «массовых интеллектуалов», для заполнения их досуга и их развлечения функционирует поп-наука.

Здесь нужно сделать одну важную оговорку. Разумеется, Дэн Браун, ориентированный на определенный тип читателя и пишущий романы специально в жанре исторического детектива [15], и Лев Гумилев, искренне полагавший, что он совершает научные открытия, которые «перевернут мир», – это не одно и то же. С Брауном все ясно. Он типичный литератор в стиле «фэнтези», безусловно, талантливый, владеющий законами жанра, и нашедший заинтриговавшую массового читателя историческую тематику.

Гумилев – это совершенно другое явление. Это ученый, определенно нацеленный на высокую сенсационность своих концептуальных построений по «переписыванию» истории Востока, а позднее и Руси. К сожалению, драматическая судьба Гумилева, по всей видимости, обусловила и пробелы в его профессиональной эрудиции. Книги Гумилева свидетельствуют о том, что он был не в курсе развития общественных наук XIX – ХХ веков и их ключевых идей. В его сочинениях не видно признаков знакомства с трудами классиков-эволюционистов, с марксизмом, с социологическими теориями XIX – XX веков, с зарубежной антропологией и советской этнографией ХХ века, с работами исторической школы «Анналов» и пр. Разумеется, ученый не обязан опираться на эти теории, но он должен, по крайней мере, их знать, по необходимости спорить с ними, опровергать их. Но научная эрудиция Гумилева не включала теоретических знаний, а была ограничена непосредственной фактологией по интересовавшим его вопросам истории степных народов Евразии [16]. Это очень похоже на классическую науку XVII – XVIII веков, с ее предметной локализованностью, абстрагированием от контекста, в котором существует изучаемый предмет. Одновременно Гумилева отличал и выраженный культурный консерватизм, неприятие современности как социокультурного феномена, что делало его идеологически близким определенной части читателей [17].

Сильно развитое художественное воображение Гумилева и творческий темперамент сыграли с ним, как с ученым, злую шутку. В домысливании исторических коллизий он не умел останавливаться, удерживать себя в границах доказуемого. Осмысливая историю, он видел больше, чем то, о чем повествуют известные науке факты. Но… видел как писатель, а не как ученый. Поэтому его научные сочинения, претендовавшие на революцию в историческом знании, ныне являются преимущественно «романами для чтения в метро» или в узком кругу поклонников, текстами очень яркими, занимательными, написанными прекрасным языком, но почти не востребованными современной академической наукой, поскольку они котируются как «научно недостоверные».

Несомненно, творчество Гумилева не лишено и очевидных достоинств, интересных наблюдений и интуитивных прозрений. Он действительно был необычайно талантливым человеком. Критика теорий Гумилева принесла безусловную пользу; она активизировала развитие некоторых рефлексивных тенденций в отечественных общественных науках. Но, тем не менее, его теории непосредственно не влияют на развитие современной науки, не используются в серьезных научных исследованиях, а его творчество в целом является хрестоматийным образцом художественной литературы, выдаваемой за науку...

Я уделил такое внимание именно Гумилеву, поскольку его пример очень характерен для всей поп-науки в целом и хорошо иллюстрирует ситуацию, когда авторы попадают в этот омут не специально и не сознательно. Но его не могут миновать те, кто стремится к научной сенсации, как к самоцели. Поп-наука – это своеобразная ловушка, научная мышеловка, отлавливающая излишне амбициозных ученых.

И с их помощью мы узнаем, что:

• Иисус Христос был политическим деятелем, революционером-утопистом (по Э. Ренану);

• татаро-монгольское нашествие несло не смерть и тлен, а явилось благом; с него началось цивилизационное и культурное возрождение Руси в «антизападном» варианте (по Л. Гумилеву);

• миром правит тайное общество – приорат Сиона, не имеющий отношения к сионизму, но являющийся продолжателем дела тамплиеров, катаров и розенкрейцеров (по М. Байдженту и его соавторам, Ж. Маркалю, Ж. Блюму и др., а идейные и фактографические основания тому были даны в 1930-е гг. историческими изысканиями оберштурмфюрера СС О. Рана);

• вторую мировую войну развязал не Гитлер, но Сталин, а Гитлер лишь жертва сталинских провокаций (по В. Суворову) и т.п.

Конечно, совершенно очевидно, что эта специфическая мифология, создаваемая поп-наукой, никоим образом не является и не может быть эпохальной социальной мифологией современного постиндустриального/информационного общества. Органичная для постиндустриальной эпохи идеология и связанная с ней мифология в соответствии с логикой исторического развития социальных условий жизни и общественного сознания должна быть обращена к проблематике социальной и культурной свободы человека и настраивать его на активизацию в области социокультурной саморегуляции. А мифология поп-науки – это, как правило, романтика воинствующего консерватизма.

Понятно, что любое историческое сочинение содержит элемент научной интерпретации изучаемого материала, что свойственно всей гуманитарной науке. Вопрос лишь в ощущении ученым чувства меры в полете своей фантазии и ответственном стремлении к развитию знания, а не заполнению досуга читателя. Поп-наука этими ограничителями не стеснена. Политический конформизм и интеллектуальный досуг – вот подлинные социальные заказчики творческих исканий и сенсационных достижений поп-науки, независимо от того, понимают ли это сами авторы соответствующих трудов или нет.

В заключение имеет смысл напомнить о том, что «кто с сенсацией к нам придет, ...  тот с нею же и канет в небытие».
 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См. об этом: Володихин Д.М. Феномен фольк-хистори // Отечественная история. 2000. № 4; Петров А.Е. Перевернутая история. Лженаучные модели прошлого // Новая и новейшая история. 2004. № 3; Лапенков В.Б. История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории. М.: Яуза, 2006; Колодяжный И. Разоблачение фолк-хистори // Литературная Россия. 2006. № 11 и др.
[2] Классический пример: популярный роман Дэна Брауна «Код да Винчи» (Brown, Dan. The Da Vinci Code. N.Y.: Doubleday Group, 2003; русский перевод: Браун Д. Код да Винчи. М.: АСТ, 2004) написан на основе книги М. Байджента, Р. Лея и Г. Линкольна «Священная загадка» (Baigent, Michael, Leigh, Richard, Lincoln, Henry. The Holy Blood and the Holy Grail. London: Jonathan Cape, 1982; русский перевод: Байджент М., Лей Р., Линкольн Г. Священная загадка. М.: Кронверк-Принт, 1993), являющейся одним из классических трудов современной поп-науки, что даже привело к судебному разбирательству.
[3] Renan, Joseph Ernest. Vie de Jésus. Paris: Douniol, 1863 (Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: Политиздат, 1991) и другие работы этого автора по раннему христианству.
[4] См., например: Guénon, René. Introduction générale à l’étude des doctrines hindoues. Paris: Guy Tredaniel Editeur, 1921 (Генон Р. Общее введение в изучение индуистских доктрин // Вопросы философии, 1991, № 4); Guénon, René. La crise du monde moderne. Paris: Gallimard, 1927 (Генон Р. Кризис современного мира. М.: Арктогея, 1991); Guénon, René. Le symbolisme de la croix. Paris: Journal des communautés, 1931 (Генон Р. Символизм креста. М.: Беловодье, 2008) и др. работы.
[5] Lassalle, Pierre. Le sentier du Graal ou le retour de Perceval. Paris: Éditions De Mortagne, 1999 (Лассаль П. Путь Грааля, или возвращение Парсифаля. СПБ.: Дамаск, 2002); Blake, Steve, Lloyd, Scott. Pendragon. The Definitive Account of the Origins of Arthur. London, Ebury Press, 2002 (Блейк С., Ллойд С. Пендрагон: Король Артур: Рождение легенды. М.: Вече, 2006); Blake, Steve, Lloyd, Scott. The Keys to Avalon. London, Rider/Ebury Press, 2002 (Блейк С., Ллойд С. Ключи от замка Грааля. М.: Вече, 2006); Cox, Simon, Oxbrow, Mark. An A to Z of King Arthur and The Holy Grail. Mainstream Publishing, 2007 (Кокс С., Оксбрау М. Король Артур и Святой Грааль от А до Я. М.: АСТ, 2008).
[6] Rahn, Otto Wilhelm. Kreuzzug gegen den Gral. Freiburg: Urban-Verlag 1933 (Ран О. Крестовый поход против Грааля. М.: АСТ, 2004); Rahn, Otto Wilhelm. Luzifers Hofgesind. Leipzig, Berlin, Schwarzhaeupter-verlag, 1937 (Ран О. Двор Люцифера, М.: Ex Nord Lux, 2008); Baigent, Michael, Leigh, Richard, Lincoln, Henry. The Holy Blood and the Holy Grail. London: Jonathan Cape, 1982 (Байджент М., Лей Р., Линкольн Г. Священная загадка. СПб.: Кронверк-Принт, 1993); Markale, Jean. L'énigme du Saint Graal de Rennes-le-Château à Marie-Madeleine. Paris: Éditions Pygmalion/Gérard Watelet, 1989 (Маркаль Ж. Тайна святого Грааля: От Ренн-ле-Шато до Марии Магдалины. М.: Евразия, 2007); Markale Jean. Gisors et l'énigme des Templiers. Paris: Pygmalion, 1996 (Маркаль Ж. Жизор и загадка тамплиеров. М.: Евразия, 2008); Blum, Jean. Rennes-le-Chateau. Wisigothes, cathares, templiers le secret des heretiques. Paris: Editions du Rocher, 1994 (Блюм Ж. Ренн-ле-Шато. Вестготы, катары, тамплиеры: секрет еретиков. М.: Евразия, 2007); Newman, Sharan. The Real History Behind the Da Vinci Code. N.Y.: Berkley Books, 2005 (Ньюман Ш. Подлинная история «Кода да Винчи». М.: Книжный клуб 36’6, 2005) и др. Критика: Eco, Umberto. Il pendolo di Foucault. Milano. Bompiani, Rl Libri, 1988 (Эко У. Маятник Фуко. СПб.: Симпозиум, 2006).
[7] The Jewish Peril: Protocols of the Learned Elders of Zion. London, 1920; Всемирный тайный заговор. Протоколы Сионских Мудрецов (по тексту С.А. Нилуса). Берлин, 1922.
[8] Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. В 3 т. Рига, 1937 (совр. изд. М.: Эксмо, 2010); Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. Ключ к тайнам древней и современной науки и теософии. В 2 т. М., 1877 (совр. изд. М.: Эксмо, 2007); Рерих Н.К. Шамбала: сердце Азии. М.: Эксмо, 2010; Рерих Н.К. Держава света. М.: Азбука, 2011; Рерих Н.К. В поисках истины. Сокровенное Знание Агни-Йоги. Теория и практика. М.: Рипол классик, 2008; Рерих Е.И. У порога Нового Мира. М.: МЦР, 2000; Рерих Е.И. Письма. Т. 1-9. М.: МЦР, 1999-2009 и др.
[9] Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920; Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. Берлин, 1925; Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы евразийства. Прага. 1933 (совр. изд. в кн: Классика геополитики, XX век. М.: АСТ, 2003); Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990; Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М.: Товарищество «Калышников – Комаров и Кº», 1993; Гумилев Л.Н. От Руси до России. Очерки этнической истории. М.: Танаис ДИ-ДИК. 1994; Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. М.: Танаис ДИ-ДИК, 1994; Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: АСТ, 2004; Гумилев Л.Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. М.: Айрис-пресс, 2008; Дугин А.Г. Мистерии Евразии. М.: Арктогея, 1996; Дугин А.Г. Проект Евразия. М.: Путь России, 2004 и др.
[10] Иванов Д.В. Глэм-капитализм. СПб.: Петербургское востоковедение, 2008.
[11] См. об этом также: Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1999; Костина А.В. Популярная культура // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 3.
[12] См. например: Ажажа В.Г. Знакомьтесь НЛО! М.: Вече, 1990; Кратохвиль В.И. НЛО – гости из будущего. Минск: Георг, 1992; Безхмельницын Н.Т. НЛО и теория уфологии. Геном вселенной. Киев: Леся, 1997; Рэнделс Д., Хоу П. Тайны НЛО. 50 лет загадочных контактов. М.: Вече, 1998; Риччи Д. Энциклопедия НЛО и пришельцев. М.: Вече, 1998. Хайнек А. НЛО: попытка научного подхода // НЛО. 2000. № 41 и др.
[13] См., напр.: Хэнзел Ч. Парапсихология М.: Мир, 1970; Дубров А.П., Пушкин В.Н. Парапсихология и современное естествознание. М.: Соваминко, 1989; Гроф С. Психология будущего. М.: АСТ, 2001; Гроф С., Хэлифакс Д. Человек перед лицом смерти. М.: АСТ, 2003; Панасюк А.Ю. Большая энциклопедия парапсихологии. М.: Рипол-классик, 2007 и др.
[14] См., напр.: Грушин Б.А. Свободное время. Величина. Структура. Проблемы. Перспективы. М.: Правда, 1966; Хренов Н.А. Мифология досуга. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 1998; Yonnet, Paul. Travail, loisir, Temps libre et lien social. Paris: Gallimard, 1999; L’Avènement des loisirs (1850-1960). Paris: Flammarion, 2001 и др.
[15] Brown, Dan. The Da Vinci Code. N.Y.: Doubleday Group, 2003 (Браун Д. Код да Винчи. М.: АСТ, 2004); Brown, Dan. Angels and Demons. N.Y.: Pocket Books, 2000 (Браун Д. Ангелы и демоны. М.: АСТ, 2006).
[16] Показательно, что в одной из основных теоретических книг Гумилева «Ритмы Евразии» в Библиографическом указателе не упоминается ни одной работы виднейших антропологов, социологов, историков XIX-XX вв., а перечисляются преимущественно труды русской дореволюционной полевой этнографии. Между тем 25 процентов всего Библиографического указателя составляют работы самого Гумилева (см.: Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М.: Экопрос, 1993). Комментарии по этому поводу излишни.
[17] Необходимо отметить и то, что в ряде своих взглядов Л.Н. Гумилев (а в еще большей мере белоэмигрантские «евразийцы» 1920-х гг., идеи которых развивал Гумилев) пересекались со взглядами Дж. Джентиле и Б. Муссолини, изложенными в их «Доктрине фашизма» (см.: Gentile, Giovanni, Mussolini, Benito. La Dottrina del fascismo // Enciclopedia italiana di scienze, lettere ed arti Istituto Giovanni Treccani, Roma, 36 v. 1929-1939). Взрывы социальной энергетики, удачно названные Гумилевым «пассионарностью», фактически описывал, хотя и в других терминах, А. Гитлер (см.: Hitler, Adolf. Mein Kampf. Zwei Bände in Ungekürzte Ausgabe. München: Zentralverlag der NSDAP, Frz. Eher Nachf., G.m.b.H., 1943). Разумеется, сам Гумилев ни в коей мере не был «политическим фашистом» и почти наверняка не был знаком с трудами идеологов фашизма и нацизма (в Советском Союзе они были практически не доступны для ученого). Однако направленность этатистских предпочтений Гумилева, его неприязнь к европейской демократии, восхищение тоталитарными империями древности и пр. привели к такому заметному сходству некоторых теоретических воззрений Гумилева с самыми реакционными идеологиями ХХ в. Между тем связи взглядов русских «евразийцев» 1920-х гг. с теориями Муссолини, а также с идеями наиболее очевидного русского «политического фашиста» барона Р.Ф. Унгерна фон Штернберга, пытавшегося воссоздать монгольскую империю Чингисхана в ее историческом виде, еще ждут своего научного исследования.

© Флиер А.Я., 2016

Статья поступила в редакцию 14 июня 2016 г.

Флиер Андрей Яковлевич,
 доктор философских наук, профессор,
 главный научный сотрудник
Российского НИИ культурного
и природного наследия им Д.С. Лихачева.
 e-mail: andrey.flier@yandex.ru