В.И. Грачев

Знание и информация в современной культурологии:
парадоксы сходства и различия контента

Аннотация. В статье анализируются проблемы эпистемологии современной культурологии. Интересно, что досконально исследованные и устоявшиеся понятия неожиданно обнаружили слабую экспликацию и без необходимых уточнений и коррекции вряд ли могут рассматриваться как непротиворечивые научные дефиниции в культурологии.

Ключевые слова. Знание, информация, коммуникации, сознание, познание, эпистемология, память, онтология, гносеология, когнитология, культура, мультикультурализм, ценности, традиции.


У каждой научной дискуссии, как известно, своя судьба, начало и завершение. Дискуссии о происхождении, содержании, коннотации, уровнях, объемах, функционировании в разных сферах, назначении общих понятий и категорий в науке в целом и культурологии как интегральной науке о культуре не утихают и до сих пор. Нечто подобное происходит и в отношении таких, теперь уже можно уверенно сказать, фундаментальных понятий или научных категорий: «знание», «познание», «сознание», «информация», «коммуникация».

Вместе с тем острые вопросы онтологии, гносеологии, эпистемологии в философской антропологии возникают вновь и даже с еще большей остротой.

Мне представляется пророческим и определяющим для культуры, культурологии и философии культуры суждение С. Хантингтона в его нашумевшей статье с вопросительным названием «Столкновение цивилизаций?» о том, что «в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика <…> и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой» [1]. И это, несомненно, так, чему свидетельством стали далеко не безобидные и даже не бескровные межкультурные конфликты, порожденные во многом политикой мультикультурализма, которые, повозможности, глубоко были рассмотрены мной в статье, опубликованной еще в 2016 году [2].

Прежде чем начинать новое Дело, нужно договориться о Словах – это мудрая сентенция приписывается Конфуцию. По-моему, с этой позицией невозможно не согласиться.

Рене Декарт также замечательно советовал именовать вещи и явления. Определяйте значение слов, и вы избавите мир от половины его заблуждений. Человечество не сделало бы и половины своих ошибок, говорил он, если бы называло вещи своими или правильными именами. Только французский философ не сказал, как определять эту правильность и что считать правильными или нужными, а тем более своими именами, понятиями и словами. Великий рационалист нам так и не объяснил это, дажев своем знаменитом «Рассуждении о Методе» [3],а это и есть главная семантическая и культурологическая сложность в эпистемологии культуры.

Классик немецкого идеализма Иммануил Кант считал, что человек никогда не естьсредство, но всегда – цель, что человек – это высшая ценность и сознательная личность [4]. Хотелось бы с этим согласиться, но трудно. Видимо, Кант как философ-идеалист имел в виду некоего идеального человека, идеальную личность, которого просто не существует реально. Суровая же жизненная реальность являет нам и иные образцы.

Мудрые и яркие строки нашего удивительного поэта-философа Федора Тютчева:

«Нам не дано предугадать,
Как Слово наше отзовется.
И нам Сочувствие дается,
Как нам дается Благодать».

Но и эта прекрасная поэтическая сентенция также не проясняет нам сложной картины эпистемологии культуры.

Теперь, после весьма мощной философско-поэтической и этической поддержки великих умов разных эпох, можно поразмышлять о словах, понятиях, категориях, дефинициях, смыслах и концепциях культуры, ценностях, системах информации и коммуникации, о которых и пойдет речь в этой статье, т.е. нужна договоренность о едином понимании этих таких разных смыслов, понятий и слов. Иначе говоря, необходима та самая конвенция или еще как-то можно было бы назвать это соглашение о понимании смыслов, их семантики при невероятной полисемии и широком, подчас, необъятном контексте, что делает эту договоренность практически невозможной, несмотря на прекраснодушные идеи о развитии научных и иных коммуникаций и процессов глобализации современного мира.

Возникновение новых способов коммуникации обусловлено потребностями развития общества, новыми формами творчества и жизнедеятельности человека, создающимися на этой основе. Все это выступает причиной динамики содержания культуры, перехода к иной системе культурных ценностей.

В настоящее время появляются все новые и новые культурологические концепции и теории, из которых можно уже выстроить некую «культурологическую галерею».

Мне также удалось в ходе многолетних исследований выдвинуть и разработать, на основе использования информационно-аксиологического, а затем парадигмально-аксиологического анализа социокультурных коммуникаций в культуре принципиально новую концепцию «аксиологической коммуникологии», переросшую сегодня в довольно строгую теорию. Она состоит в рассмотрении, исследовании и осмыслении коммуникационных процессов как информационно-аксиогенной основы формирования «пространственного-временного» континуума или «топохрона» современной картины мира Культуры. В этом плане мне близки эпистемологические позиции ведущего российского культуролога А.Я. Флиера, который утверждает, что только накопление научного знания объективно является наиболее эффективным ускорителем развития человечества в пространстве-времени [5], т.е. в моем понимании – топохроне культуры.

На основе разрабатываемой мной теории аксиологической коммуникологии [6] хочется поделиться некоторыми размышлениями о состоянии изучения отечественной культуры и понимании проблемы эпистемологии в современной культурологии.

Автор этой статьи, анализируя привычные и, казалось бы, досконально исследованные разными науками понятия, неожиданно обнаружил, что они имеют весьма слабую экспликацию и не всегда могут быть приняты как устойчивые, релевантные и непротиворечивые научные дефиниции.

В лингвистике есть понятие «узуальное значение» (usualmeaning) – «значение основное, устоявшееся, принятое в данном языке; значение, в котором слово обычно и естественно употребляется» [7].

Рассмотрим эти понятия и смыслы, скрытые в них, более подробно.

Приведем нормальную логическую посылку: «знание образуется в сознательном процессе познания». Но здесь что ни слово, то загадка и требует подробной экспликации или объяснения, причем научного, а не умозрительного, философского или теологического. Хотя эти вопросы может требуют и такого уровня ответов, но этим пусть занимаются философы и теологи. Мне же как культурологу необходимо разобраться с позиций информационно-аксиологического подхода разработанного и защищенного мнойв докторской диссертации еще в 2008 г. [8], в проблемах различия и сходства контента информации и знания, вновь встающих передо мной при подготовке очередной монографии: «Субстанции и парадигмы современной культуры».

Разумеется, я далек от мысли, что мне удастся ответить на эти, по сути, вечные вопросы, такого уровня как: Что есть Истина?, но я согласен с А. Я. Флиером, что это вопрос религии, а не науки, аученому же приходится развивать знание в условиях недоказуемости истины, в непрерывной борьбе правды науки с сиюминутной политической целесообразностью [9] и, вероятно, можно добавить – религиозным и политическим обскурантизмом, снова расцветшим пышным и ядовитым цветом в последние годы в России.

Предпринять же попытку хоть как-то разобраться на уровне исследуемых мной информационной субстанции и коммуникативной парадигмы современной культуры в этих насущных проблемах эпистемологии, считаю для себя как исследователя информационной теории культуры весьма важной и необходимой.

На мой взгляд, это ключевые вопросы в утверждении не утопической, а субстанциальной основы, находящиеся в ряду развитиятеории «аксиологической коммуникологии», имеющей принципиальное значение для современной культурологии, для осмысления внешних и внутренних факторов развития культуры в целом.

Вот как трактуется понятие или категория «знание» в разных словарях энциклопедиях и других источниках, в том числе, и не принимаемых научными пуристами. Мне же близка позиция Гёте: брать знание там, где его нахожу, это включает в себя формальные и неформальные коммуникации, на которые не всегда можно сослаться.

По мнению известных американских социологов науки Д.Пельца и Ф.Эндрюса [10], в кулуарных беседах ученых на конференциях можно получить не только сиюминутную информацию, но и вполне рафинированное знание, а в целом наиболее ценная и уникальная информация получается учеными через неформальные каналы и в так называемых «невидимых колледжах», личной переписке. Разумеется, мной используется изучение проблемы соотношения информации и знания, что называется «до основанья, до корней, до сердцевины», с опорой на самых разных исследователей, тексты культуры, ее факты и артефакты, и произведения искусства. Итак, начнем с античной эпохи.

В античные времена первоначально понимали знание как состояние человека, который что-то знает. Вряд ли это что-то нам объясняет. Древние мыслители считали, что знание всегда может быть получено только разумом. Но, насколько мне известно, существует и понятие «интуитивного знания», в частности, у Аристотеля [11].

Стремление понять, что такое знание и чем оно отличается от других продуктов человеческого сознания, например, «образа» или суждения, характерно для философов античности, которые поставили и пытались разрешить проблему того, чем знание (episteme) отличается от мнения (doxa).

Знание – результат процесса познания, обычно выраженный в языке или в какой-либо знаковой (? – В. Г.) форме. Если кратко резюмировать воззрения по этому вопросу, то можно сказать, что античные мыслители относили мнение к чувственно воспринимаемому изменчивому миру, а знание – к умопостигаемому миру вечных сущностей и субстанций.

Знание – достоверное, истинное представление о чем-либо в отличие от вероятностного мнения. Это противопоставление мнения и знания было разработано еще в древнегреческой философии Платоном, Аристотелем и Парменидом [12].

Также «знанием» называлось, то, что сегодня мы зачастую неверно определяем как «информация» – материальный субстрат (носитель) с зафиксированным на нем любым содержанием (контентом). Это содержание может иногда быть известным, как бы изначально, самим по себе, а в более широком смысле, тем, что считалось знанием отдельного человека или передаваемым людьми между собой разными способами (устно или письменно): жест, звук, знак, смысл, понятие, слово, образ в социальной общности разного уровня. Это совсем не так или не совсем так, но об этом чуть позже.

Некоторые же из философов, в частности, Платон были убеждены, что только бессмертные боги обладают божественным или истинным знанием и что людям остается только ненадежное мнение. Тем самым Платон вольно или невольно закрывал для людей процесс познания, отдавая его на волю богов, оставляя лишь малую эзотерическую возможность для посвященных философов, причастных божественному знанию.

Иначе понимал знание Аристотель: оно может быть либо интуитивным, либо дискурсивным, опосредованным логическими доказательствами выведенными не богами, а разумными людьми[13]. Мне эта позиция представляется более верной, точной и обоснованной, чем креацианистская позиция Платона.

Введенное позже схоластикой различение априорного и апостериорного (опытного) знания получило развитие в гносеологических концепциях Нового времени. Так, И. Кант противопоставлял эмпиризм и рационализм в объяснении источника знания [14].

Знание должно, как полагал М. Шелер, служить, во-первых, становлению и развитию личности, которая обладает знанием, – такое знание называется образовательным; во-вторых, становлению мира и, вероятно, вневременному становлению его высших принципов, рассматриваемых с точки зрения конкретного бытия (Sosein) и наличного бытия [15].

Основной проблемой, обсуждаемой в философии ХХ века применительно к концепции знания, стала проблема отношения знания, в основном научного и теоретического, к действительности. Так, марксизм трактовал знание именно как адекватное отражение действительности, как реальное знание, но это довело его (марксизм – В.Г.) до апологетической, агностической и утопической идеи мировой революции.

Знание – результат процесса познавательной деятельности. Обычно под знанием подразумевают только тот результат познания, который обладает непреходящей истинностью? и может быть логически или фактически обоснован и допускает эмпирическую или практическую проверку. Говоря о знании, мы чаще всего имеем в виду истинное знание. Ранее мы этого слегка коснулись, говоря о религиозной природе истинности, соглашаясь с позицией А.Я. Флиера.

Но что понимать под научностью знания? Это тоже вопрос вопросов. Только ли теоретическое, фундаментальное знание можно считать научным знанием? Но как быть с опытом, особенно неудачным, «сыном ошибок трудных» эмпирическим знанием? Ведь в естественных науках именно эксперимент чаще всего приносит новое научное знание. А как оценить достоверно ли научное знание или ложно или только противоречиво? Ведь сколько ученых, столько и знания. А сколько лжеученых, обскурантов? А сколько искренних заблуждений, научных аберраций? А каковы подлинные критерии научного знания? Неужели только практика? Сколько времени и самых разных средств нужно для проверки научного знания? Подчас, века. И человеческой жизни и сил просто не хватает. Вопросы, вопросы, на которые трудно найти разумные ответы.И что, опять надежда только на небесные силы? А земной жизни ответить на эти вопросы не хватает? Мне кажется, нужно быть не унылым пессимистом, а хорошо информированным оптимистом. А что значит –«хорошо информированным»– точно знать или глубоко? Одно несколько обнадеживает. Правильно поставленный вопрос – верный путь к ответу. Это замечательная мысль А. Эйнштейна ободряет.

А как человечество мыслит, оно пока тоже точно не знает, несмотря на некоторые весьма интересные когнитивные научные прорывы,в том числе и в России.

Считается что знание – это верное отражение действительности в мышлении человека. Но сегодня когнитивные, т.е. мыслительные процессыстали трудно решаемой задачей или даже загадкой, а когнитивных наук появилось множество.

Хотя есть и современные нейронаучные теории сознания, в частности, теория К.В. Анохина [16], ноне отрицаются и известные зоны П. Брока, не устарелиидеи И. Мечникова, работы Н. Бехтеревой. Отсюда несть числа разных позиций и диспозиций, концепций и подходов, а единая теория мозга так и не сформирована, и не сложилась. Несмотря на огромное теоретическое и эмпирическое знание пока нет ответа на объяснение природы разума и сознания.

Тогда и возникают квазинаучные концепции, не предполагающие и не предусматривающие в качестве носителя сознания – мозг, как наиболее соответствующуюи совершенную органическую нейронную гиперсистему, о чем мне уже приходилось критически писать в ряде статей, монографий, и выступать на научных конференциях [17].

Знание – форма существования и систематизации результатовпознавательной деятельности человека. Выделяют различные виды знания: научное, обыденное (здравый смысл), интуитивное, религиозное и др.

Знание – субъективный образ объективной реальности, то есть адекватное отражение внешнего и внутреннего мира в сознании человека в форме представлений, понятий, суждений, концепций, теорий.

Н. Винер в своей неожиданной для меня после «Кибернетики…» книге «Творец и робот» писал, что знание есть факт, сила есть факт, культ есть факт, и эти факты допускают человеческое исследование, не отягощенное богословской традицией [18]. Мне это очень важно как нерелигиозному исследователю, но верующему в человеческий разум и интуицию.

Знание, как определял видный семиолог и культуролог Ю.М. Лотман, это не просто информация, несущая в себе некое содержание, но особый коммуникационный процесс, который передает, представляет и преображает свое понимание человеком чего-либо или кого-либо в новое понимание. Иначе говоря, это лишь основа для знания, а станет эта информация знанием или нет, зависит от целого ряда факторов и условий, о которых речь впереди.

Из всего пестрого множества формулировок понятия знания и комментариев к нему самых разных авторов от древних и современных ученых, исследователей, мыслителей и философов можно уяснить, что понятие «знание»: 1) крайне противоречиво; 2) полисемично; 3) недифференцированно; 4) не имеет единого основания классификации; 5) трудно объяснимо, т.е. имеет недостаточную экспликацию; 6) не всегда аргументировано и адекватно содержанию; 7) не достаточно глубоко изучено. Следовательно, многим оно попросту непонятно и поэтому неверно применяется. Это не допустимо в науке в целом и в культурологии, в частности, да и в обыденной жизни людей также.

По-моему, что есть настоящее и ненастоящее, а тем более истинное знание неведомо и до сих пор, а уж как оно субъективно и как зависит от мнения адептов, так называемых, «научных школ», и говорить не приходится. Вот это и есть, на мой взгляд, один из парадоксов эпистемологии культуры.

Это проблема проблем, которой занимается широкий круг исследователей, как в России, так и в мире в целом, и пока она далека от решения, но исследовательская интенция неугасима и неостановима. Об этой трудноразрешимой проблеме и поразмышляем с читателями авторитетного культурологического журнала.

На мой взгляд, знание – это информационный ресурс в различных типоформах, используемый в процессе коммуникационного обмена в знаковыхи иных системах для постижения и достижения конкретных целей и решения задач в различных сферах человеческой деятельности. В информационно-коммуникационном аспекте этот ресурс может быть в виде информационного потока или массива, текста, файла, фрейма, мема, изображения на любом носителе, определенного типа и вида информации структурируемой и конвертируемой в человеко-машинных, семантико-семиотических и иных (полевых, ризоматических, волновых, импульсных, голографических, квантовых) системах.

В английском языке слово «information», как неоднократно отмечалось разными авторами, отождествляется со словом «knowledge» (знание, сведения о чем-либо) и толкуется как «любое знание или новость, полученные посредством коммуникации, познания, обучения». Это не совсем верное и адекватное толкование. Более того информация и знание как понятия и субстанции вовсе не тождественны друг другу.

Важно понимать, что не всякая информация – знание, но практически всякое знание–информация. Не всякая информация может стать основой, базой для знания. Информация еще должна быть обработана как некое сырье, чтобы стать знанием. Знание и информация имеют разные свойства, качества и признаки. Вот некоторые их различия и сходства и парадоксы состояния, использования и применения.

Информация должна обязательно обладать свойством новизны, а знание может быть древним и даже становится более ценным, редким и достоверным, точным и аргументированным. Особенно это важно для образования и обучения, т.е. сфер культуры. Чем более диффузионна или, как говорят информологи, рассеяна информация, тем она более доступна, прагматична и полезна. Знание чем более концентрированно, тем более целенаправленно, важно и значимо. Знание всегда для кого-то товар.

Информация, по словам Ротшильда, «самый дорогой товар в мире». Но как это парадоксально случилось или официально было введено и легитимировано в СССР, информация может стать для специалистов бесплатной или квазибесплатной, т. е. как бы не товаром. Может поэтому информация становится в советское время «бесценным» расхожим, доступным, кроме оборонной информации, и вовсе как бы бесплатным сырьем.

Более того в советской информологии довольно долго, т. е. десятилетия, широко была открыта дискуссия в научных профильных журналах и изданиях, защищались диссертации по проблеме: «Информация – это товар или нет?». А наши «политэкономы социализма» фактически конституировали бесплатность информационных процессов и услуг, тем более что была создана Государственная система научно-технической информации (ГСНТИ) и Государственный комитет по науке и технике, который долгое время возглавлял один из отцов-основателей кибернетики, считающийсяу нас наряду с американским математиком Норбертом Винером, также ее основоположником – академик и адмирал Аксель Иванович Берг.

Теоретическое же обоснование нетоварности информации как раз и установил признанный миром кибернетик Н. Винер, который апофатически и иронически провозгласил: «Информация не материя и не энергия. Тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время» [19]. Авторитет Н. Винера был настолько велик, что переспрашивать его, что же это такое, никто так и не решился. Хотя позже он дал и более точное и развернутое определение: информация – это обозначение содержания, полученное от внешнего мира в процессе приспособления к нему [20].

Этим, казалось бы, базовым определением основоположника кибернетики информация, вместе с тем, почему-то ограничивается только объективными процессами, исключая субъекта и его внутренний духовный мир, тем самым выводя происхождение информации только из внешнего мира, а это не дает полной информационной картины мира.

Н. Винер отмечал, что необоснованный подход к информации как к товару приводит к неправильному пониманию информации и связанных с ней понятий Он утверждал: «Что делает вещь доброкачественным товаром? В сущности, то обстоятельство, что может переходить из рук в руки, прочно сохраняя свою стоимость, а также тот факт, что отдельные образцы этого товара должны арифметически складываться точно таким же образом, как и уплаченные за них деньги. С другой стороны, информацию нельзя сохранить столь просто, ибо … объем переданной информации относится к неаддитивной величине, называемой энтропией… Подобно тому … как энтропия есть мера дезорганизации, информация есть мера организации. Информация и энтропия не сохраняются и в равной мере непригодны для того, чтобы быть товарами» [21].

Мне, не экономисту, но довольно долго проработавшему на кафедре «экономики и менеджмента», преподававшему «информационный менеджмент» и даже написавшему учебник «Основы информационного менеджмента в социокультурной сфере», думается, что здесь мы имеем дело снекой научной аберрацией возникшей у столь признанногоученого, основоположника кибернетики Н. Винера, выдающегося математика, но не экономиста, не делающего различия между ключевыми понятиями для товара – ценой и стоимостью, тем более информационного товара имеющего уникальные свойства и особую «негэнтропийную» природу.

Не забираясь в экономические дебри, приведу определение стоимости в БСЭ: «Стоимость – воплощенныйв товаре и овеществленный в нем общественный труд товаропроизводителей». Стоимость складывается из себестоимости продукции, нормы прибыли и наценки посредников.

Как известно любому экономисту, начиная с А. Смита или К. Маркса и кончая первокурсником, стоимость – это воплощенный в товаре труд, а цена – это денежное выражение стоимости этого самого труда. Для обычного потребителя эти понятия часто неразличимы и идентичны. Вероятно именно этот обыденный взгляд на сходствопонятий стоимости и цены, а, следовательно, более того, ценности информации и ввел в заблуждение «отца кибернетики», но все же не «экономики», Н. Винера, относительно возможности быть информации товаром, хотя и обладающим особыми, даже уникальными свойствами. Экономисты же совершенно обоснованно считают, что это два разных термина, несущие в себе отличный друг от друга смысл. Подчеркнем, что продукт это еще не товар, но стоимость и цена появляется в нем как имманентные товарные свойства, как только он становится предметом купли продажи или даже обмена, бартера, т.е. подлинным товаром.

Вспомним и призовем на помощь А.С. Пушкина и его героя Е. Онегина, думающего не только о красе ногтей,который

«Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита,
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему,
Не нужно золота ему?
Когда простой продукт имеет».

Кстати отметим, что на вопрос А.С. Пушкина, почему не нужно государству золото, когда оно имеет простой продукт экономисты так и не ответили.

Информация чаще всего предстает для потребителя или пользователя, особенно, в «цифровую» эпоху в виде именно информационного продукта или сырья, которое впоследствии соответствующей обработки может стать знанием. Для знания вопросы товарного производства несколько иные.

И позволю еще одно уточнение аргументации Н. Винера о невозможности хранения информации как обычного товара, объясняя это ее негэнтропийной природой. Дело в том, что неаддитивность (неслагаемость) информации и негэнтропийность, т.е переход из энтропийного хаотического состояния в упорядоченное, информационное, не мешает ее сохранению, хотя и делают его особенным и специфичным в кибернетических системах, в ОЗУ и ДЗУ. На это также влияет и имманентное свойство рассеяния – концентрации информации независимо от вида и формы, а также ее конвертирования. Кроме того существует уникальное, почти сакральное свойство информации: попав единожды в мир информация никогда не исчезает из него и более того чем больше она используется, удовлетворяя разнообразные информационные потребности ее пользователей, тем больше ее становится, причем в самых разных формах, видах и даже типах, реализуя свойство мультипликативности.

До недавнего времени проблема: информация – этотовар или нет, иначе говоря, имеет ли она рыночную ценность или товарные свойства, – вызывала жаркие научные дискуссии и споры. Попробуем разобраться в товарных свойствах информации, выделив среди них общие и уникальные. Интересные и нетривиальные суждения о товарной природе информации содержатся в монографии ведущих специалистов ВИНИТИ, посвященной непосредственно информационной сфере общества [22 ].

Авторы указанной монографии отмечают, что информация – категория нематериальная, и продается не она сама, а право на ее использование. Общим свойством товара является его способность к обмену, т.е. обладание так называемой меновой стоимостью. Это так и не так. Информация амбивалентна и имеет двойственную природу. Позволю себе это уточнить. С одной стороны, информация имеет идеальную природу как некое содержание Мира или отражение, может и отраженное разнообразие (А.Д. Урсул [23]). А «опередил» многих философов-информологов В.И. Ленин, написав в своих «Философских тетрадях», причем на полях, что меня поразило еще в студенческие годы и удивляет до сих пор, о том, что материя наряду со многими внутренними, внешними и имманентными свойствами обладает неким особым уникальным свойством отражения. Важно подчеркнуть, отражения всех миров и внутреннего мира человека и всех живых существ и не только, вероятно, на Земле, но и внешнего видимого и невидимого мира Вселенной.

С другой стороны, информация как идеальное содержание или отражение Мира имеет материальный субстрат, носитель любой физической природы, на котором она закреплена, нанесена или еще как-то зафиксирована, например, на голограмме или, а может еще чем-то неведомом. Тогда она становится или может стать или не стать продуктом, предметом обмена и продажи, т.е. товаром со всеми товарными свойствами и правами владельца и покупателя, принятыми на международных и внутренних информационных рынках. Причем цена информационного продукта или товара зависит как от важности и значимости содержания, так и от материала носителя информации. С позиций культурологии информационный продукт или товар всегда становится предметом или текстом культуры, рыночной культуры.

Информационные продукты, пожалуй, как никакие другие, широко обмениваются между людьми, т.е. обладают, как любой товар, меновой стоимостью. Всякий товар обладает важнейшим свойством удовлетворения самых разнообразных потребностей или, как говорят экономисты, потребительной стоимостью. Информационные сообщения как продукты многообразной деятельности людей также являются предметом удовлетворения особого рода потребностей человека – информационных или коммуникационных потребностей, следовательно, тоже обладают потребительной стоимостью.

Вместе с тем, на социальную информацию, как и на другие духовные ценности, особенно знание, нельзя безоговорочно распространять законы товарного производства, ибо это породило бы непреодолимые трудности.

Так, стоимость информации зависит не только от количества труда, затраченного на ее получение, но и явно не определяется им. В этом информация схожа с произведениями искусства. Нельзя же оценивать картины, скульптуры, литературные и музыкальные произведения временем и количеством потраченных красок, холста, бумаги и нот на их создание.

Информация является продуктом человеческого труда, а значит должна обладать и обладает всеми товарными свойствами. Однако в отличие от других продуктов труда она обладает рядом особенных свойств. Информация – товар, но необычный, скорее даже уникальный, обладающий рядом свойств, отличающих его от других видов товара. Особые свойства и качества информации как товара неоднократно отмечались в работах отечественных и зарубежных ученых, в том числе и мной [24].

Долгое время информация оставалась непознанной, но всеми желанной, и это невольно или сознательно укрепляло вопрос о бесплатности информации в социалистической экономике советской страны и так называемого лагеря социализма. Мне довелось не только застать это удивительное время «квазибесплатного» информационного рая, но и, будучи преподавателем кафедры научно-технической информации КГИК, вести курс по ГСНТИ и ГАСНТИ СССР для заместителей директоров шахт Кузбасса, которые с удивлением узнавали, что у них такое бесценное богатство буквально лежит под ногами, а может быть, в их руках.

Наши законодатели, еще в СССР принимая федеральные законы об информации и информационных технологиях, сочли полезным уточнить, о чем идет речь, и приняли следующее определение: «информация – сведения (сообщения, данные), независимо от формы их представления». Трудно дать более неопределенную и предельно расширительную, а значит легко манипулируемую и вольно или невольно нарушаемую юридически и семантически уязвимую нотацию законодательных актов. Но она незыблема и применима в практике до сих пор.

Информация с позиций достаточно авторитетной и признанной атрибутивистской концепции есть неотъемлемое, атрибутивное свойство материи – отражение, более того «отраженное разнообразие» и, следовательно, выступает как некий атрибут коммуникации, обладая фундаментальным свойством – ценностью. Следовательно, не только социальная информация, но и социальные, и социокультурные коммуникации всегда аксиогенны. Вместе с тем коммуникационная система, поскольку она антропогенна, аксиогенна и информациогенна, то, несомненно, и культурогенна, как система, порождающая культурные ценности и анти-ценности, осваивающая, определяющая, отбирающая, осознающая и транслирующая их в обществе. С этих позиций коммуникационная система, – это социокультурная система. Многочисленные авторитетные источники определения информации не слишком противоречат друг другу, а утверждают, что информация – это сведения, сообщения, передаваемые в процессе коммуникации.

Выдающийся немецкий философ-неокантианец и семиолог, автор знаменитого труда, который он сам считал своим главным достижением: «Философии символических форм» в трех томах (1923–1929), Эрнст. Кассирер предпринял попытку проанализировать и даже оценить всю совокупность форм творческой активности человека. Он утверждал, «то, что объявляется сущностью, субстанцией мира, принципиально от него не отличается, а есть лишь извлечение из него самого. Ни одна из областей культуры, будь то язык, мифология, наука, образование, искусство или религия не дает непосредственного знания о мире. Скорее всего они представляют собой различные формы представления, которые коренятся в различного рода первобытных символах, образах и актах. Человеческое сознание как бы умозрительно предполагает эти формы, ибо человек не находит в действительном мире ни порядка, ни разумности. Все это создается его разумом» [25]. И в этом есть несомненно определенный резонидей Э. Кассирера, но не все в мире исчерпывается только формами, важнее формы содержание, но, разумеется, оно всегда должно быть оформлено и только так оно нами и воспринимается, за исключением неких суггестивных процессов или экстатических состояний эманации духа, но это уже аномальные, мистические, а не типичные или массовые явления.

Нечто похожее на подобное толкование мира и первоосновы форм его существования и взаимодействия людей с миром этих выделенных и названных имиразличных форм и формообразований мы находим много ранее у могучего мыслителя античности Аристотеля[26].

Рождение мира проявляется во всех наших действиях и во всем нашем бытии. Оно заведомо и зачастую наиболее очевидным образом сказывается на всех аспектах нашей жизни, а также на формировании человеческих ценностей. И все же мне представляется, что вряд ли размышление можно назвать действием, скорее это интенция к осознаваемому действию.

Мне, как человеку, довольно долго связанному с самыми разными аспектами знания, в основном научными, но только гуманитарными, подчас не хватает одного материализма или идеализма для понимания Мира, Жизни, Человека, Духа, Культуры.

Более того, мне представляется, деление на материальный и идеальный целостного Мира – самая большая ошибка Человечества, внесшая сумятицу не только в умы мыслителей, философов и ученых всех «времен и народов», но и в сам «холистический» Мир, т.е буквально с др. греч.holos–целое, как говорили древние греки. Это на их прекрасном языке заговорили философы и ученые, да еще и священники, дабы оградить знание, якобы только им принадлежащее, от простого народа, сделав его недоступным и непонятным по языку «непосвященным», что практикуется и до сих пор и церковью, и наукой, и искусством.

Кстати, первоначально и само знание у древних греков было неделимым и звалось «эпистеме», до тех пор, пока за это не взялся, на мой взгляд, самый могучий и ясный ум Эллады, не зря он создатель учения и трактата «Логика» – Аристотель. Возвращаясь же к Аристотелю с его эпистемологической реформой вспомним, что именно Аристотель поделил ранее не делимое греками знание на три сферы.1) Теория (по греч. созерцание, наблюдение, исследование); 2) Практика (praкtiкоs с др.-греч. – деятельность); 3) Poesis (творчество) – оживляет мир [27].

Завершая, необходимо представить, как некое содержание контент, семантическое послание, месседж должно быть обязательно доставлено по сетям и системам коммуникации либо конкретному реципиенту, способному декодировать это содержание, этот «культурный код», понять его и, рано или поздно, реализовать в различных видах культурной и социокультурной деятельности, в соответствии с заданными функциями и целевым назначением. Либо в случае «массовой» культуры представить информацию в СМИ или СМК, адресатом которых выступает все общество.

Нужно разобраться в этом до сих пор недостаточно проясненном и проявленном культурфеномене. Потому что, на мой взгляд, информация, если и появилась в природе, против чего трудно возразить, то проявилась в культуре, что требует специального исследования, а знание несомненно непосредственный плод и предмет культуры.

Мне представляется, что информация первична, объективна, атрибутивна, субстанциональна и даже ризоматична. Знание же – это уже переработанная нашим мозгом и со знанием информация. Следовательно, информация первична, а знание вторично и это более высокая субстанция и основа культуры.
 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. №1. С.33-48.
[2] Грачев В.И. Социальные последствия интерпретации некоторых культурологических понятий в современном обществе //Вестник ЛГУ им А.С. Пушкина. 2016. №1. С. 100-107.
[3] Декарт Р. Соч.: в 2 т. М.: Мысль, 1989.
[4] Кант И. Соч.: в 6 т. (Философское наследие). М.: Мысль,1963.
[5] Флиер А.Я. Парадигмы и школы теории культуры современной российской культурологии //ЭЖ Культура культуры 2021.№ 3.
[6] Грачев В.И Современная художественная культура: парадигма или дискурс?! (компаративно-аксиологический анализ). Монография. СПб.: Астерион, 2016. 284 с.
[7] См.: Соколов А.В.Философия информации: профессионально-мировоззренческое учеб.пособие. СПб.: СПбГУКИ, 2010. 368 с.
[8] Грачев В.И. Феномен социокультурной коммуникации в современной художественной культуре (информационно-аксиологический анализ) 24 00.01 – Теория и история культуры, автореф.дисс. на соиск.уч. степ.докт. культурологии. МГУКИ, 2008. 42 с.
[9] Флиер А.Я. Избранные работы по теории культуры. М.: Согласие, 2014.
[10] Пельц Д., Эндрюс Ф. Ученые в организациях: Об оптимальных условиях для исследований и разработок 1973.
[11] Аристотель. Сочинения: в 4 т. (Серия «Философское наследие»). М.: Мысль, 1975-1983.
[12] Парменид. Фрагменты. Издание ранних греческих философов. М.: Наука, 1989.
[13] Аристотель. Указ. cоч.
[14] Кант И. Указ. cоч.
[15] Шелер М. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994. 476 с.
[16] Интересны, глубоки и оригинальны: теория «когнитома» академика РАН К.В. Анохина, и теория «когнитона», и теория «когнитрона», и теория тотального мозга, но все они находятся в стадии, той или иной степени развернутости, эксперимента.
[17] См. об этом более подробногл. 12.Когнитивно-креативные парадоксы Сознания в Культуре, посвященную научной полемике с некоторыми философами, отрицающими необходимость мозга и сознания для мышления: Грачев В.И. Современная худoжественная культура: парадигма или дискурс?! (компаративно-аксиологический анализ). Монография. СПб.: Астерион, 2016. с. 241-250.
[18] Винер Н. Творец и робот. М.: Прогресс, 1966.
[19] Винер Н. Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине. 2-е изд. М.: Советское радио, 1968. 384 с.
[20] Винер Н. Кибернетика и общество М.: ИЛ, 1958. С. 49.
[21] Там же.
[22] Арский Ю.М., Гиляревский Р.С., Туров И.С., Черный А.И. Инфосфера; Информационные структуры, системы и процессы в науке и обществе. Люберцы: Всероссийский институт научной и технической информации РАН ПИК ВИНИТИ, 1996. 489 с.
[23] Урсул А.Д. Природа информации. Философский очерк. М.: Политиздат,1968. 288 с.
[24] См. подробнее об этой проблеме: Винер Н. Кибернетика и общество М.: ИЛ, 1958; Урсул А.Д. Природа информации. Философский очерк. М.: Политиздат, 1968; Арский Ю.М., Гиляревский Р.С., Туров И.С., Черный А.И. Инфосфера; Информационные структуры, системы и процессы в науке и обществе, 1996; Соколов А.В. Философия информации: профессионально-мировоззренческое учеб. Пособие, 2010; Грачев В.И Коммуникации – Ценности – Культура (опыт информационно-аксиологического анализа), 2006; Грачев В.И.Современная худoжественная культура: парадигма или дискурс?! (компаративно аксиологический анализ), 2016.
[25] Кассирер Э. Философия символических форм: в 3 т. М.-СПб.: Университетская книга,
[26] Аристотель. Указ.соч.
[27] Там же.

© Грачев В.И., 2022

Статья поступила в редакцию 8 сентября 2021 г.

Грачев Владимир Иннокентьевич,
доктор культурологии, профессор
Ленинградского государственного
университета им. А.С. Пушкина
e-mail: vig1947@mail.ru