В.М.Межуев

Философия культуры в системе современного знания о культуре

Аннотация: В статье излагается авторский взгляд на принципиальные познавательные отличия философии культуры от научной культурологии как системы эмпирического изучения культуры, рассказывается история формирования концепций философии культуры и определяется ее место в современном философском знании.

Ключевые слова: культура, культурология, философия культуры, интерпретации, концепции, теории.

В сложно структурированной системе современного знания о культуре философии культуры принадлежит особое место. Ее следует отличать в первую очередь от того, что получило сегодня название культурологии, буквально означающее науку о культуре и реальное представленное не одной, а многими научными дисциплинами – культурной антропологией, историей культуры, социологией культуры и пр. Между философией культуры и культурологией то же различие, что и между социальной философией и социологией, философией истории и исторической наукой, политической философией и политологией, философской и научной антропологией. Данное различие – часть общего вопроса о соотношении философии и науки, без решения которого нельзя составить мнение и о специфике философского взгляда на культуру.

Под философией культуры понимают прежде всего особое направление европейской философской мысли, сложившееся преимущественно в Германии в конце XIX в. Как отмечает В.С.Малахов, «термин Kulturphilosophie возник в конце XIX в. в рамках неокантианства Баденской школы» [1]. По мнению одного из лидеров этой школы В. Виндельбанда, философия культуры противостоит, с одной стороны, позитивизму, с другой – философии жизни. Она включает в себя всю линию трансцендентального идеализма, идущую от Канта (Кант, с этой точки зрения, – первый философ культуры). Задачей философии культуры является не просто постижение культуры в ее прошлом и настоящем («данной культуры»), и не конструирование идеальной модели будущей культуры («заданной культуры»), а уяснение разумных оснований любой формы культурного творчества, кем бы и когда оно ни осуществлялось. Культура, конечно, меняется во времени, но то, что делает возможным ее существование во все времена, остается неизменным. По словам Виндельбанда, «философское понимание культуры начинается лишь там, где кончается психологическое или историческое установление фактического ее содержания» [2], где встает вопрос о самом принципе существования культуры, с необходимостью порождающем все ее многообразные формы. Этот принцип заключен в способности человеческого разума полагать, наряду с миром природы, и мир культуры. В исследовании этой способности и состоял, как пишет Виндельбанд, критический метод Канта. Применительно к «наукам о культуре» способ реализации этой способности, ее особая логика и составляет задачу философии культуры.

В наиболее систематическом виде позиция философии культуры как особой дисциплины была обоснована Эрнстом Кассирером – представителем Марбургской школы неокантианства. В плеяде выдающихся философов ХХ в. его можно назвать самым крупным и, пожалуй, последним современным философом культуры. После него никто из философов того же класса не называл себя философом культуры, что объясняется переносом философского интереса с проблемы культуры на более глубинный – экзистенциальный – пласт существования человека в мире. Сам Кассирер полагал, что именно философия культуры является главным итогом развития всей классической философии Нового времени и с этим, пожалуй, можно согласиться. Все, что было рождено в философии того времени помимо философии культуры (та же философия жизни или экзистенциализм), имело отношение уже не к классической, а постклассической философии.

Выступая в 1939 г. перед студентами Гетеборгского университета с лекцией «Натуралистическое и гуманистическое обоснование философии культуры», Кассирер начал ее следующими словами: «Из всех отдельных частных областей, обычно выделяемых в составе целостной системы философии, философия культуры представляет собой, пожалуй, раздел, существование которого чаще всего дает повод для сомнений и дискуссий. Даже ее понятие еще ни в коей мере не является достаточно четко очерченным и однозначно определенным… Эта своеобразная неопределенность связана с тем, что философия культуры является наиболее молодой среди философских дисциплин и что она не может, подобно другим дисциплинам, опираться на прочную традицию, на многовековое развитие» [3]. Хотя, согласно Кассиреру, все науки гуманитарного профиля имеют дело с теми или иными проявлениями культуры, ни одна из них не может обосновать факт существования культуры, ибо он укоренен не в объективном мире вещей и предметов, а в субъективной способности человека к символической деятельности. Говоря иначе, культура имеет не субстанциальную (физическую или психическую), а функциональную природу, порождена способностью человека творить символическую действительность в форме языка, мифа, искусства или познания. Культура, таким образом, целиком размещается в сфере не внешней (природной или социальной) необходимости, а человеческой свободы. В качестве лишь свободного существа человек обретает способность к культурному творчеству, т. е. способность мыслить и действовать в мире символов. Природа этой способности, как она дает знать о себе в различных символических образованиях культуры, и образует, согласно Кассиреру, предмет философии культуры, названной им «философией символических форм».

Разумеется, в качестве важнейшей философской темы культура присутствует не только в философии неокантианства, но и во всех более или менее значимых философских системах Нового времени – даже тех, которые прямо не идентифицировали себя с философией культуры. Философией культуры следует считать поэтому не только относительно поздно выделившуюся в «энциклопедии философских наук» самостоятельную философскую дисциплину, но и присущий всей философии Нового времени особый взгляд на культуру, отличающийся от того, что понимается под культурой в социальных, исторических и гуманитарных науках. С уяснения специфики этого взгляда и следует начинать разговор о философии культуры.

Граница между культурфилософией и культурологией не всегда отчетливо формулируется, но она очевидна при сопоставлении, например, трудов немецких культурфилософов и американских культурных антропологов. Последние противопоставили философскому воззрению на культуру ее научное изучение, базирующееся на сборе и анализе эмпирических данных, получаемых в ходе «полевых исследований» и наблюдений над жизнью примитивных народов. По словам американского антрополога Лесли Уайта, предпринявшего попытку обосновать право культурологии на самостоятельное существование в ряду социальных наук, «…важнее всего то, что культурология отвергает и упраздняет философию, которая веками оставалась дорога сердцам людей и которая по-прежнему вдохновляет и питает представителей общественных наук и дилетантов. Это древняя и почтенная философия антропоцентризма и Свободной Воли» [4]. Подобная претензия на упразднение философии в составе знания о культуре заставляет более внимательно отнестись к тому, что значит быть философом культуры, в чем состоит философское отношение к ней.

Начнем с хорошо известной всем констатации – с того, как слово «культура» используется в нашем языке. Так, если о ком-то говорят, что он – культурный человек, то тем самым ему дают положительную оценку, а называя кого-то некультурным – отрицательную. О культуре можно говорить, однако, и как о том, что присуще любому человеку – во все времена и при любых обстоятельствах. Данное слово имеет тем самым два значения – «оценочное» и «описательное» (нормативное и дескриптивное). С одной стороны, оно означает оценку с точки зрения некоторой нормы (под культурой в этом случае понимают качество или свойство, которое присуще или не присуще объекту – наряду с «культурой» возможно и «бескультурье»), с другой – обозначает класс элементов, существующий безотносительно к любой оценке. В науке это слово используют, как правило, в описательном смысле, в философии – в нормативном, или оценочном. За различным словоупотреблением скрывается и разное представление о культуре.

С научной точки зрения любая возрастная, половая, национальная, социальная человеческая группа обладает своей культурой. Их можно анализировать и классифицировать в определенном порядке. Культура здесь – все то, что отличает одну группу людей от другой, она как бы расположена на границах между ними. Но можно ли различать людей не только по составу, фактическому наполнению их культуры, но и по уровню их культурного развития, т. е. считать одних людей более культурными, чем другие? И откуда тогда берется та норма, по которой мы судим об этом уровне, что служит критерием для его измерения? На этот вопрос может ответить только философ. В самой философии эта норма предстает как идея культуры, которую следует отличать от понятия культуры, обычно предваряющего ее научное изучение.

Идея и понятие – не одно и то же. Идея также существует в форме понятия, но в отличие от последнего заключает в себе нечто большее, чем просто обобщение данного в опыте эмпирического материала. В идее объект представлен со стороны своей связи с субъектом; она, иными словами, есть рационально выраженный субъективный смысл объективно существующей вещи, создаваемый не ее телесными, природными свойствами, а ее отношением к иному – неприродному – миру, к миру человеческой субъективности. Будучи сам «родовым» существом, человек и в вещах ищет их «общий вид», «эйдос», или «идею». В вещах его интересует не только их природная данность, но и их значимость, ценность для человека, заключенный в них человеческий смысл.

В самой по себе вещи нет никакого смысла. В своей самотождественности вещь есть природа, равнодушная ко всему, что выходит за ее пределы. Вещь наделяется смыслом, когда перестает быть равной себе, становится знаком, символом иного – божественного или человеческого – мира. Смысл вещи и есть то ее значение, которое она получает в контексте своего не природного, а какого-то иного бытия. Так, предметы религиозного культа обретают сакральный смысл в точке пересечения «естественного» и «божественного» миров, на их стыке. Философия же стремится постичь смысл вещей в их отношении к человеческому миру, который отличается и от мира природного, и от мира божественного. Установление такого отличия и сделало возможным открытие культуры, получило рациональное оформление в философской идее культуры. Когда и где произошло это открытие, в чем оно состояло?

Вовсе не в том, как часто думают, что человек своей деятельностью что-то создает в этом мире. Уже греки знали, что человек строит жилище, производит домашнюю утварь, выращивает урожай, создает произведения искусства и пр., однако в таком знании еще не было никакого открытия культуры. Ведь и животные тоже трудятся – роют норы, вьют гнезда, охотятся, создают запасы пищи. Почему мы не называем это культурой? Почему пение – это не культура, а пение человека – культура? Чтобы открыть культуру, нужно, видимо, ответить на другой вопрос – на вопрос о том, кто создал самого человека. Но и здесь возможны разные ответы. Если человек создан природой, является продуктом природной эволюции, то тогда и все, что им создано, также является результатом действия в нем чисто природных сил. Сфера культуры в этом случае равняется нулю. Другой ответ дает религия: человек есть творение Бога. Но тогда и все, что создано человеком, есть лишь реализация замысла Божьего, тогда как человек – лишь исполнитель Его воли. В Средние века так и думали, считая, что без Божьей воли и волос не упадет с головы человека. Здесь также нет места культуре.

Очевидно, единственно правильным ответом, ведущим к открытию культуры, является тот, который был дан гуманистами эпохи Возрождения: человек в каком-то смысле создает себя сам. Этим не отрицалась ни роль природы, ни роль Бога в его появлении на свет, но утверждалось, что в человеке есть и нечто такое, что обязано своим существованием только ему. Тем самым была открыта особая сфера бытия, в которой человек предстает не как объект внешнего – природного или божественного – воздействия, но и как самостоятельный субъект, как продукт, результат собственного деяния. В мире природной необходимости и божественного предопределения была открыта, другими словами, еще одна сфера – сфера человеческой свободы, образующая наряду с царством природы и царством Бога царство человека, в котором ему принадлежит главная и решающая роль. Впоследствии эта сфера и получит название культуры. В таком понимании культура очерчивала собой всю сферу существования человека как субъекта (что не следует смешивать ни с его физическим, ни с психическим существованием), как самоопределяющегося существа, свободно полагающего границы своего существования в мире. Хотя природа этой субъективности получит в классической философии Нового времени разное толкование, именно она послужит основой философского понимания культуры, ее философской идеи.

Большинство философов классического периода были уверены в том, что в данной идее они зафиксировали всеобщие (базовые) условия существования культуры во все времена и при любых обстоятельствах. В действительности, как станет ясно позже, они возвели во всеобщность образ жизни и способ мышления исключительно лишь европейского человека, точнее, человека европейской культуры, выдав его за эталон, образец общекультурного развития, синоним «культуры вообще». Лишь после того, как будут открыты другие – неевропейские – культуры, сделавшие возможным возникновение «наук о культуре», философия утратит значение знания о «культуре вообще», общей теории культуры, сохранив за собой функцию культурного самосознания европейского человека. Философия культуры в этом смысле – философия не любой, а только европейской культуры, главный орган ее самосознания, что отличает эту культуру от всех других культур, идентифицирующих себя по мифу или религиозной вере.

Само возникновение философии знаменовало собой рождение европейской культуры, которая, как известно, представляет собой своеобразный сплав идущего из античности рационализма и христианской веры. Все вместе они образуют специфический состав европейской культуры, в котором центральное место принадлежит философии. Именно она служит основной формой приобщения человека к европейской культуре, вхождения в нее. Если на одном полюсе этой культуры располагается религия, а на другом – наука, то философия размещается как бы посредине между ними: ее потому и тянет то в одну, то в другую стороны – наряду с научной философией существует религиозная философия. В действительности религия, наука и философия выполняют в европейской культуре разные функции. Если религия, говоря условно, призвана сделать нас добрыми, морально устойчивыми, а наука – сильными, вооружив знаниями и технологиями, то философия ставит своей целью сделать нас свободными людьми, защитить наше право на собственный культурный выбор. В отрыве от философии религия и наука в равной мере могут стать угрозой свободе. И только философия способна примирить веру и знание со свободой, с существованием человека как самостоятельно мыслящего, разумного существа.

В реализации права человека на свободную мысль и состоит культурная миссия философии. Она, разумеется, не гарантирует всей полноты общественной и политической свободы, но является наиболее полным проявлением свободы мысли без чего невозможна никакая другая свобода. Заметное сегодня падение престижа  философии в общественной и культурной жизни, а также в сфере образования является прямым следствием снижения уровня свободомыслия в обществе и, следовательно, ограничения всех остальных свобод. С учетом этой функции философии и решается вопрос о предназначении философии культуры, о том, чем она является и должна быть в составе современного знания о культуре.

Очевидно, ее задачей является не уяснение того, чем одна культура отличается от другой, где проходит граница между ними (это задача науки, изучающей разные культуры), а решение вопроса, какая из этих культур является нашей, т. е. той, с которой мы себя отождествляем. Иными словами, философия культуры берет на себя функцию знания человека о своей культуре, или его культурного самосознания, которое следует отличать от просто знания им культуры, безотносительно к ее делению на свою и чужую. Ведь не все, что мы знаем о культуре, является нашей культурой. Можно знать ислам и не быть мусульманином, можно быть специалистом по китайской культуре и не принадлежать к ней. То, что я знаю о культуре, еще не свидетельствует о том, кто я сам по культуре. Знание нейтрально по отношению к черте, отделяющей мою культуру от чужой. Здесь знание и бытие, вопреки формуле Декарта, расходятся между собой, разводя в разные стороны и два разных способа постижения культуры – философское и научное. Если наука дает знание о разных культурах, сколько их есть на свете, то философия культуры есть осознание нами собственной культурной идентичности, и только такое осознание, зафиксированное в идее культуры, содержит в себе норму, по которой мы судим об уровне культурного развития, достигнутого другими эпохами, странами и народами. Поясним различие между научным понятием и философской идеей культуры чуть более подробно.

В понятии культуры, как уже говорилось, фиксируется то, что свойственно любой культуре. Как бы ни трактовать это понятие (а оно, как известно, получило в науке множество определений), целью научного познания является раскрытие особенностей, своеобразия каждой отдельной культуры. Ученые справедливо гордятся своими открытиями даже мельчайших подробностей из жизни разных народов, как бы далеко они ни отстояли от нас во времени. Но таким знанием не исчерпывается задача культурного самоопределения человека в современную эпоху. В ситуации осознаваемого всеми культурного плюрализма перед каждым встает вопрос: что в этом многообразии культур является моей культурой, с чем в ней я должен себя идентифицировать. Не так просто ответить на него, зная, что культур много. Ведь связь с собственной культурой никому не гарантирована автоматически, в силу, так сказать, текущей в нас крови или заложенных генов. Можно быть русским по крови и не быть им по культуре, равно как и наоборот. Что же служит основанием для такой связи?

Обычно «своей культурой» называют ту, с которой человек связан своим происхождением, местом проживания, воспитанием, языком, на котором говорит и мыслит, традициями, сохраняющимися в его памяти. По словам Д.С. Лихачева, одна из величайших основ, на которых зиждется культура, – это память. Определение культуры через память чрезвычайно распространено в наше время, страдающее беспамятством. Но только ли традиция и память связывают нас с ней? Наши надежды, цели и идеалы значат для нас не меньше, чем традиции, и не всегда прямо совпадают с ними. Живя в современности, трудно ограничиться одним прошлым. В нем многое приходиться переосмысливать, создавать заново или заимствовать у других народов. Без этого культура – всего лишь исторический реликт, место которому в музее, а не в жизни. Вопрос о «своей культуре», следовательно – всегда новый вопрос, решаемый посредством не только памяти, но и воображения, даже фантазии.

Важнейшим признаком культурной принадлежности является, конечно, язык. Однако существуют разные культуры, которые говорят на одном языке (например, английская и американская, испанская и латиноамериканские), и культуры, каждая из которых говорит на двух и более языках (индийская, еврейская). К тому же при наличии в современном мире языков межнационального общения (того же английского или русского в России) не только язык является критерием культурной самоидентификации. Татары, башкиры и другие народы, живущие в России и говорящие по-русски, не обязательно будут считать своей культурой русскую культуру.

В культуре, которую мы считаем «своей», многое, конечно, зависит от нашего происхождения, окружения, воспитания, но ведь многое зависит и от нас самих. В культуре, доставшейся нам от наших предков, нас может что-то не устраивать, вызывать отторжение, тогда как в культуре других народов мы можем находить для себя нечто интересное и полезное. В своем культурном бытии мы детерминированы, следовательно, не только внешней необходимостью, предписывающей нам с непреложностью природного закона определенную культурную нишу (подобно тому, как природные организмы распределены природой по классам и видам), но и нашей свободой. Граница между «своей» и чужими культурами устанавливается тем самым не только в силу независящих от нас обстоятельств, но и нашим свободным выбором. Ее не всегда легко распознать, но именно она отделяет в культуре то, что подлежит научному изучению, от того, что требует философского осмысления. Наука фиксирует в культуре все то, что не зависит от нас, философия – что предопределено нашей свободой выбора. Традиция, положившая в основание культуры человеческую свободу, и сделала возможным появление философии культуры.

Связь культуры с человеческой свободой – это первое и главное, что было зафиксировано в философской идее культуры. Считается, что человек наделен свободой от природы, является свободным по факту своего рождения. «Человек рождается свободным», – начинает свой знаменитый трактат Ж.-Ж. Руссо. Возможно и так, но что заставляет его дорожить своей свободой? С тем же успехом можно утверждать, что, будучи по природе разумным существом, он всегда ценил свой разум выше того, что открывалось ему в мифе или в опыте религиозного откровения. До признания ценности собственного разума еще надо дорасти. И в случае свободы дело обстоит сходным образом. Человек, возможно, свободен от рождения, но почему-то часто смиряется со своим подчинением чужой воле.

Бóльшую часть истории люди даже не подозревали о существовании свободы или не придавали ей существенного значения. Для многих и сегодня свобода либо мало что значит, либо является тяжелым бременем, от которого лучше всего избавиться (феномен, описанный Э. Фроммом в его знаменитой книге «Бегство от свободы»). А разве в России свобода для всех стала наиболее ценимым благом? Судя по социологическим опросам, интересы государства, семья, материальный достаток, карьера, национальная солидарность ценятся большей частью населения намного выше личной свободы. И как часто можно услышать, что не свобода, а что-то другое является ценностью для русского человека. В статье «Рождение свободы» (1944) замечательный русский историк и философ Г.П. Федотов усмотрел прямую связь между свободой и определенным типом культуры. Свою статью он начинает с уже цитированных слов Руссо, но полагает, что Руссо ошибался, считая свободу природным даром. В природе нет никакой свободы. Человек создан для свободы – это верно, но отнюдь не рождается свободным. Вопреки мнению Руссо, свобода – плод не природы, а культуры, причем ее наивысшего типа. «Свобода есть поздний и тонкий цветок культуры», что не умаляет ее первостепенной ценности («драгоценности», по выражению Федотова) для человека. Из всех известных цивилизаций, писал Федотов, мы находим свободу только в «нашей цивилизации» и в «нашем времени», хотя вопрос о том, что считать «нашим», требует пояснения. В любом случае культура в ее философском понимании и есть человеческая свобода, включает в себя все то, что существует в силу этой свободы. Все, что ограничивает свободу, является, с этой точки зрения, не культурой, а ее отрицанием. Для историка или антрополога обряд человеческого жертвоприношения или институт рабства является чьей-то культурой, но для философа, рассуждающего с позиции не любой культуры, а той, которая родилась в Европе, то и другое – проявление не культуры, а варварства и дикости. Равно и сложившуюся в исторической России форму самодержавного правления с ее подавлением гражданских свобод можно считать особенностью ее цивилизации (так думают сегодня многие), но можно видеть в нем и пережиток варварства, «азиатчины» и бескультурья. С чисто научной точки зрения, возможно, правы первые, но для философа истина, несомненно, на стороне вторых. Философия, оправдывающая несвободу в любой ее форме, приравнивающая ее к культуре, сама утрачивает свою автономию и независимость суждения, становится «служанкой» теологии, науки, власти – чего угодно, но только не того, что диктуется ее собственным разумением.

Оба вида знания – философское и научное – при всем расхождении между собой взаимно предполагают друг друга. Вопрос о собственной культурной идентичности нельзя решить без знания разных культур, а последнее лишено смысла без осознания того, чем культура является для нас, т. е. без определенной идеи культуры. Вне своего научного изучения культура – отвлеченная идея, вне философского осмысления – пустое множество, непонятно зачем существующее и почему нам интересное.

Своеобразие философии культуры (самосознания человека в культуре) по сравнению с культурологией (научным знанием о ней) порой ускользает от самих философов, пишущих о культуре. Долгое время проблематика культуры вообще исключалась у нас из состава философского знания, о чем свидетельствовало отсутствие соответствующего раздела в учебных программах и пособиях по философии того времени. Положение стало меняться с середины 60-х гг. прошлого века, когда были сделаны первые попытки создания теории культуры, причем инициатива исходила, прежде всего, от философов. Но и тогда вопрос о том, по какому ведомству числить эту теорию, считать ее философской или конкретно-научной дисциплиной, вызывал острые споры и дискуссии. По словам одного из участников этой дискуссии Э.С. Маркаряна, тот факт, что вопрос о необходимости создания теории культуры был поставлен философами, «не дает еще основания для ее причисления к философским дисциплинам. Несомненно, культура, как и другие общественные явления, должна выступать предметом и философского анализа, но теорию культуры все-таки следует относить к специализированным областям обществознания, изучающим какой-либо из фундаментальных классов элементов социальной жизни людей» [5]. Другими словами, пусть философы говорят о культуре все, что им угодно, но судить о том, чем она является на самом деле, могут лишь ученые-специалисты. Как будто вопрос о культуре можно решить без учета того, чем она является для нас, без наших собственных культурных предпочтений, а они-то как раз и являются предметом философского интереса.

Хотя чуть позже философия культуры была, наконец, признана в качестве особой дисциплины (появились монографии и учебные пособия на эту тему, соответствующие статьи в философских энциклопедиях и словарях), многие и сейчас трактуют ее по прямой аналогии с культурологией, или наукой о культуре. Под философией культуры часто понимают наиболее обобщенный уровень научного знания о культуре, что-то вроде науки о «культуре вообще», или общей теории культуры, причем, как правило, без указания на то, кто является автором этой теории.

Такая вот теория без теоретиков. От других теорий ее отличает лишь предельно высокий уровень абстракции. В таком виде философию культуры излагают обычно в наших многочисленных учебных пособиях по культурологии. Здесь дает знать идущая еще из советских времен традиция понимания философии как науки об общих законах развития всего на свете.

В течение длительного времени философия, действительно, стремилась придать себе форму науки, даже мнила себя «царицей наук». Правда, была и есть философия, которая не желала быть наукой – романтизм, философия жизни, экзистенциализм, постмодернизм, религиозная философия и пр. Но в любом виде философия оставалась самосознанием европейского человека, хотя и стремилась до определенного времени придать ему форму научного знания. Если классическая философия ставила своей задачей возвысить самосознание до уровня знания (у Гегеля даже абсолютного знания), то современная (постклассическая) философия мыслит себя преимущественно как нечто противоположное науке, отличное от нее по способу и стилю мышления. Соответственно знание о культуре обретает здесь статус «наук о культуре», получивших сегодня обобщенное название культурологии, тогда как культурное самосознание, утрачивая видимость науки, остается в ведении философии.

Неспособность отличить философское знание о культуре от научного дает знать о себе и в системе нашего гуманитарного образования. Так, учащиеся, достаточно осведомленные о разных культурных эпохах, неплохо разбирающиеся в истории культуры, часто затрудняются в ответе на вопрос, кто они сами по культуре, какую из культур считают своей, что для них в ней свято и ценно. Огромная культурная информация, в том числе научная, поставляемая из разных источников, порой заглушает их личное самосознание, осознание ими своей культурной идентичности. Характерная для нынешних поколений культурная всеядность, возможность пользоваться плодами любой культуры, часто оборачивается отсутствием культурной избирательности – способности отличать в культуре свое от чужого, высокое от низкого, вечное от временного и сиюминутного, главное от второстепенного. Кризис самосознания – наиболее распространенный духовный недуг современного человека, оказавшегося на пересечении разных культур, попавшего в ситуацию культурного плюрализма и релятивизма. Перед ним как бы «зеркало», разбившиеся на многие осколки, и ни в одном из них он не находит своего отражения.

Увидеть в пестроте культурных форм собственное лицо можно лишь в результате серьезной умственной работы, которая выполнялась до сих пор – во всяком случае, в границах европейской культуры – в рамках философского дискурса. Пренебрежение философией, умаление ее роли в системе образования, просвещения и воспитания ведет к выпадению индивида из мира культуры, чреватo-либо его откатом в мир архаики с его первобытными формами самоидентификации (мифы, поверия, традиционные обряды и обычаи), либо его полным растворением в безличном мире научных абстракций, технических устройств и массовых коммуникаций. Философии культуры в ее современном виде призвана охранить человека от двух грозящих ему в этом мире опасностей – его архаизации, возврата к доцивилизованным формам жизни, и его деперсонализации под воздействием формально-рациональной организации этой жизни. Противоядием против того и другого может служить только индивидуальная свобода человека, делающая его субъектом культуры, самосозидающимся существом. А условия обретения человеком такой свободы в современном мире и составляют, по нашему мнению, главный поиск философии культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

Статья была опубликована в кн.: Проблемы философии культуры. М.: ИФРАН, 2012.
[1] Современная западная философия. Словарь. 2-е изд. М., 1998. С. 437.
[2] Культурология. ХХ век. Антология. М., 1995. С. 58.
[3] Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 155.
[4] Антология исследований культуры. Т. 1: Интерпретация культуры. СПб., 1997. С. 154.
[5] Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969. С. 57.

© Межуев В.М., 2023

Статья поступила в редакцию 5 мая 2023 г.

Межуев Вадим Михайлович
(1933-2019)
доктор философских наук, профессор