А.В. Костина, А.Я. Флиер

Тернарная функциональная модель культуры [1]

Аннотация: В настоящем эссе отражено новое понимание феномена культуры, делящегося на три социальные субкультуры: элитарную (креативную), народную (традиционную) и массовую (консьюмерную). В основание этой трактовки положены гипотеза А.В. Костиной о том, что создатели и потребители названных субкультур различаются типом социальной психологии, отношением к жизни и осознанием собственной социальной роли, и гипотеза А.Я. Флиера о том, что эти три субкультуры концентрируют в себе разные способы адаптации к внешним условиям существования и реализуют три разные модели трансляции социального опыта. Обе гипотезы органично сошлись в совместном исследовании.

Ключевые слова: культура, социальные субкультуры, психология, интересы, традиции, инновации, консьюмеризм.

1.    Три культуры – три стратегии жизнедеятельности (начало)

В самом начале исследования представляется необходимым определиться относительно рамок избираемой методологии. Прекрасно осознавая невозможность построения единой и системной концептуальной модели мира в понятийном пространстве и науки, и философии, соавторы исходят из понимания культуры не как сферы проявления свободы человека, а акцентируют внимание как раз на тех ее аспектах, которые позволяют рассматривать культуру, в большей степени, как сферу необходимости, задаваемую и природой и обществом, в границах которой только и может действовать человек. В контексте такого понимания культура выступает как репрессивная система, удерживающая человека в достаточно жестких рамках, которые он все время стремится раздвинуть и преодолеть при помощи способов, формируемых все той же культурой. Смыслом же человеческого существования становится либо усвоение границ культуры и принятие их как данности, либо стремление выйти за эти границы и сформировать новые пространства – то есть, настроенность жить, согласно закону традиции или противясь этому закону посредством свободного творчества.

Вопрос о развитии любого феномена, предстающего в качестве предмета исследования, неизбежно ставит вопрос о том основании, которое позволит, опираясь на качественную специфику этого процесса, выделять в нем определенные динамические стадии. Причем, такие стадии, которые имели бы направленный и необратимый характер и представляли собой определенные содержательные целостности, отличающиеся наличием упорядоченных тенденций и закономерных изменений. Одной из наиболее существенных закономерностей развития является сочетание преемственности изменчивости, позволяющей удержать качество внутри каждой из его стадий, и инновативности, обусловливающей изменение смыслов явления и предполагающей продвижение к иному качеству и иной стадии. Следовательно, существование любого объекта во времени (развитие, регресс, стагнация) предполагает объективную динамику (положительную, отрицательную, нулевую) процессов, обусловленных его существованием. Для такого объекта, как культура, одним из наиболее существенных ресурсов является информация, сохранение которой выступает как традиция, воспроизводство, а приращение – как инновация, творчество. Пользуясь этой несложной схемой, описать весь историко-культурный процесс, видимо, невозможно, прежде всего потому, что опора только на один параметр, позволяющая создавать идеальные конструк-ции, не позволит вместить все многообразие тенденций культурного развития и описать богатство всех существующих форм.

Иными словами, такой метод не является продуктивным для рассмотрения культуры во всех ее исторических проявлениях, предстающих в качестве определенных культурно-исторических вариантов. Однако для анализа динамических процессов, связанных с культурой как определенной целостностью, этот подход представляется весьма продуктивным. Трактовка культуры здесь сознательно ограничена пониманием ее только как системы взаимоотношений между деятелями (акторами). Без такой проблемной локализации невозможно какое-либо продуктивное ее исследование, тем более, совмещение – как в данном случае – структурно-типологического и историко-типо-логического ракурсов анализа культуры как системной целостности. При этом, во-первых, наличие единого основания позволяет рассматривать процесс развития и культуры, и человека, и истории в их обобщенно-идеальном варианте, абстрагируясь от его конкретного воплощения в определенных пространственно-временных границах. Во-вторых, этот метод обладает достаточным (ригорическим) объяснительным потенциалом, позволяющим осмысливать не только многие явления далекой истории, но и современного культурного развития. В-третьих, методологические возможности данного подхода позволяют представить в новом освещении многие теоретические вопросы (к примеру, относительно природы массовой, элитарной, традиционной культуры), вызывающие научные дискуссии. Соответственно, в обобщенно-типологическом плане используются в этой концепции и все основные понятия – культура, традиционная культура, элитарная культура, массовая культура, традиция, творчество, инновация, познавательные возможности которых позволяют раскрывать не форму объектов исследования, а их содержание.

При таком подходе неизбежна определенная абсолютизация наиболее значимых, постоянных и инвариантных качеств объектов исследования, однако именно такое абстрагирование от конкретных вариантов их проявлений позволяет представлять процесс развития культуры в обобщенном виде. При этом сочетаются два плана исследования – статический и динамический, где выделение наиболее типичных признаков и качеств исследуемого явления осуществляется только в синхронном срезе – по оси пространства, а момент появления нового качества объекта позволяет вводить координату времени. Вместе с тем, в статическом «срезе», безусловно, учитывается не представление одного из временных состояний изучаемого феномена, пусть и наиболее характерного, а как бы наложение нескольких вариантов его проявлений – таких, где объект проявлял ту совокупность своих качеств, которая присуща для любого момента его осуществления во времени [2].  

Предварительно отметим, что, основываясь на соотношении воспроизводства и творчества, можно выделить такие типы культуры, как традиционная (этническая, обыденная), элитарная (высокая, креативная, специализированная), массовая (потребительская). Первая настроена на такую стратегию существования, как простое воспроизводство, однако, предполагает и творческую компоненту этого процесса, обусловливающую пусть и медленное, но поступательное развитие системы. Вторая, основанная, по преимуществу, на творчестве, принципиально инновативна, предельно динамична (в соответствии с основными параметрами ее конкретной исторической формы), предполагает наличие ярко выраженной индивидуальности в виде субъекта творчества. Наконец, третья, выступающая в качестве пассивной адаптационной системы, настроена на воспроизводство в существенно ослабленной форме тех смыслов, которые рождены в рамках элитарной культуры.

Итак, соотношение традиционности и творчества можно рассматривать в качестве одного из основных параметров социокультурной динамики. Эти понятия используются здесь в обобщенно-смысловом их варианте, где в каждом из них имеется в виду преобладающее преимущественное содержание одного из компонентов – либо создание нового, либо воспроизводство уже бывшего в практике. Исходя из этой логики, традицию можно рассматривать как такой способ существования культуры в ее полном объеме и содержании, который настроен на репродуцирование определенной информации, в качестве которой выступают ценности, идеи, определенные общественные установления, обряды, нормы поведения, а также сами способы социального наследования. В этом смысле традиция здесь предстает как простое воспроизводство опыта, а все то, что в традицию не вписывается и порождает новое содержание – пусть и не противоречащее старому, – выступает уже как инновация, предполагающая участие творческой составляющей. Эта позиция коррелирует с тезисом О.Г. Дробницкого о том, что «традиция в строго социологическом смысле этого слова не способна воспринять в себя и сделать своей имманентной логикой историческое изменение», а все те изменения, которые происходят в рамках традиции, осуществляются «над обычаем, а не внутри него» – «сам по себе он способен лишь извечно воспроизводить себя, сопротивляясь любым нововведениям» [3].

Соответственно, творчество понимается как производство принципиально нового, не имеющего прецедентов в человеческом опыте, как преодоление того, что подвергнуто регламентации, как выход за пределы существующих границ и установление новых, ограничивающих область заинтересованного внимания человека к миру. В этом смысле субъект творчества проявляет ярко выраженную креативность, преодолевающую способность человека к исключительно комбинирующей деятельности.

С этих позиций, сопоставляя разные функциональные культуры по характеристикам их традиционности и новационности, по критерию приращения новой информации и нового качества на каждом витке развития, а так же по их преимущественной направленности на регулирование тех или иных сфер жизненной практики, мы и приступаем к нашему исследованию.

***

Специалистам в области теории и истории культуры хорошо известно, что о культуре-вообще можно говорить только в ракурсе общетеоретических рассуждений. Эмпирически никакой культуры-вообще на свете нет, а есть множество (до сих пор не подсчитанное) локальных культур разных народов, созревавших на основании исторического социального опыта их существования в тех конкретных природных и социальных условиях, в которых протекала их история. Замечательный польский писатель-фантаст и теоретик культуры Станислав Лем в свое время очень удачно назвал эти культуры «локальными стратегиями выживания» [4], что очень точно отражает историческое происхождение и социальную функцию этих культур.

В этой связи можно дать такое определение культуры, которое, кажется, еще не звучало в научной литературе. Культура – это исторически выработанный порядок устойчивых взаимоотношений между людьми по поводу их коллективного существования в имеющихся природных и исторических условиях, а также совокупность продуктов, идей, структур и технологий, порожденных в процессе этих взаимоотношений. Этот ракурс понимания культуры теснейшим образом коррелирует с известным замечанием Георга Зиммеля о том, что культура – это то, что пролегает между людьми [5]. Т.е. связывает их, выявляет общность их интересов и артикулирует допустимые способы удовлетворения этих интересов. Конечно, наше определение частичное – впрочем, как и все остальные, отражающее только один из возможных ракурсов взгляда на культуру, связанных с ее общественной природой и теми ее функциональными характеристиками, которые обеспечивают оптимальное социальное взаимодействие. Авторы, оставаясь в границах научного понимания культуры, осознают, что оно противоречит ее философской трактовке, где акцентируется, в первую очередь, соотнесенность культуры со сферой свободы человека, выступающей в качестве необходимого и достаточного условия  формирования его личностной составляющей и самоосуществления человека в данном качестве. Но предлагаемое нами понимание культуры наиболее актуально для настоящего исследования, где культура выступает как порядок взаимоотношений между людьми, преследующими общие интересы, и как все, что следует из практик осуществления жизнедеятельности в соответствии с этим порядком. Соответственно, разные этнические культуры можно трактовать как исторически возникшие разные порядки взаимоотношений.

Но по такому же признаку можно выделить и разные функциональные культуры как порядки взаимоотношений по поводу разных сторон жизнедеятельности – производства, потребления, обмена. Понятно, что это разделение условно. Реально в любой культуре присутствует все вместе, иначе она не могла бы существовать. Тем не менее, выделить разные культурные типы по преобладающей функциональной направленности можно. Именно в этом смысле в нашем исследовании понимается культура, выступающая как многофункциональная стратегия, обеспечивающая все актуальные стороны жизни общества, но в разных случаях обладающая разными регулятивными приоритетами по отношению к отдельным сторонам жизни.

Локальных культур с самого начала было столько, сколько народов – социально и информационно локализованных сообществ, реализующих исторически сложившийся у них порядок осуществления жизни – стратегию выживания. Однако народы всегда – по крайней мере, со времени перехода на производящую форму хозяйствования в неолите – были социально неоднородными. Их социальная неоднородность еще больше усилилась с появлением такой формы политической организации, как государство, такой формы социальной организации, как город, с усилением противоречий между государствами и актуализацией такого вида межгосударственных отношений, как войны, и, соответственно, появлением особой социальной группы профессиональных военных, со становлением социальных иерархий с их правителями и чиновниками, с установлением разных форм хозяйственной деятельности, с развитием религий и института, их обслуживающего, и т.п. Не будем рассматривать всю историю социальной стратификации человечества. Сейчас нам достаточно и этого.

Социальная и профессиональная, а также социально-статусная неоднородность населения, различия в местах проживания (деревня и город), различная степень зависимости от природных условий, различная степень вовлеченности в реальную событийную историю, различные цели и продукты деятельности, различные регулятивы взаимоотношений и пр. – все это привело к тому, что в рамках каждой «локальной стратегии выживания» исторически и социально сложилось три внутренние функциональные стратегии – три адаптивных способа существования. Первый – адаптация к природным условиям жизни путем разработки соответствующих устойчивых форм хозяйствования и социальной организации акторов. Второй – адаптация к историческим условиям жизни (внешним взаимодействиям и внутренним социальным коллизиям), реализуемая главным образом в режимах социального управления и постоянном обновлении инструментария и технологий деятельности. И третий – адаптация к текущей экономической и (или) политической конъюнктуре, осуществляемая не путем производства чего-либо, а посредством тех или иных форм и режимов актуального потребления уже имеющейся продукции. Разумеется, речь идет только о преобладающей модальности адаптации. Практически каждая из этих адаптивных стратегий в той или иной мере решает все три задачи, но в разной пропорции, с разной степенью акцентированности различных функций и в разной композиции их сочетания.

Итак, вопрос о культуре-вообще и поиске каких-то универсальных законов ее функционирования и определения их значения в жизни людей отодвигается на уровень философского умозрительного обобщения. Научно-теоретический уровень обобщения, в рамках которого осуществляется настоящее исследование и который, так или иначе, должен строиться на анализе исторической эмпирики, распадается, по крайней мере, на три самостоятельные теории разных функциональных культур.

Эти культуры можно выделить по предмету адаптации. Мы сочли возможным назвать их: традиционной культурой, адаптирующейся в первую очередь к природным условиям существования путем воспроизводства уже исторически оправдавших себя форм продукции и технологий жизнедеятельности; креативной культурой, адаптирующейся главным образом к историческим условиям существования посредством постоянного порождения новых форм и технологий, и консьюмерной культурой (от английского consumer – потребитель), адаптирующейся преимущественно к экономической и (или) политической конъюнктуре посредством актуального потребления любых доступных форм и использованием любых технологий. Понятно, что эти три культурные стратегии были порождены в разное время разными обстоятельствами жизни человеческих сообществ, но последовательность их порождения  позволяет выявить тенденцию углубления уровня специализированности в человеческой деятельности.

Эти культуры можно рассмотреть совместно и сопоставить также и по преобладающим (наиболее актуальным для них) сферам регуляции. Креативная культура регулирует в первую очередь процессы специализированного производства (материального, символического, социального) и по этому признаку является социальной (дифференцирующей людей по их функциям и ролям в процессе производства чего-либо: от хлеба до порядка). Консьюмерная культура регулирует прежде всего процессы потребления (материального, символического, социального) и по этому признаку является политической (ибо первоочередная политическая задача заключается в упорядочении хаотического потребления и обеспечении его безопасности от внешних конкурентов). Традиционная культура регулирует неспециализированное производство и потребление (непосредственно жизнеобеспечивающее), но в особенности – и это самое главное – процедуры обмена (материального, символического и информационного) и по этому признаку является этнической обеспечивающей коммуникацию внутри локальных сообществ, связанных родством, хозяйственной деятельностью, правилами соседского общежития, общностью обычаев, языка, верований и т.п.

Можно установить и еще одно основание для совместного рассмотрения трех культур – отношение к старому и новому и место творческой интенции в этих функциональных культурах. Традиционная культура сакрализует старое и опасается нового – по определению профанного. Творческий аспект здесь локализован и ориентирован преимущественно на интерпретацию образца. Напротив, креативная культура сакрализует новое и относится с иронией к старому, тем самым, профанируя его. Творческая мотивация деятельности здесь является основной. Консьюмерная культура десакрализует и старое, и новое, иронизирует над тем и другим, превращая то и другое в предмет профанного потребления. Отношение к творчеству здесь нейтральное или вульгарно утилитарное.

Еще одно обстоятельство необходимо отметить предварительно. Нам представляется, что все три стратегии являются универсальными для всего человечества, и характеристики их более или менее применимы к соответствующим функциональным программам жизнедеятельности в рамках любой локальной территориальной (этнической, национальной) культуры. Разумеется, в каждом конкретно-историческом случае имеют место свои местные вариации, однако не меняющие базовых характеристик этих функциональной стратегий по существу.

Один из соавторов настоящей работы в свое время написал книгу, посвященную вопросам происхождения культуры в глубокой древности и ее последующего поступательного развития вплоть до современного состояния – культурогенезу [6]. При этом культура рассматривалась им только как культура-вообще. Но в свете выдвигаемой в настоящем исследовании концепции  трех функциональных культурных стратегий возникает необходимость существенной коррекции той единой модели культурогенеза, которая рассматривалась раньше.

Другой соавтор изначально подходил к культуре-вообще как к историческому сочетанию разных функциональных культур, реализуемых в интересах разных типов личностей: личностей «с коллективным лицом» (традиционная), личностей «с высоко индивидуализированным лицом» (элитарная) и личностей «со стертыми чертами индивидуальности» (массовая) [7]. Этот подход и лег в основу той концепции, в рамках которой осуществляется настоящее исследование.

Базовая мировоззренческая позиция авторов остается прежней. Человеческая культура генетически является продолжением и развитием системы регуляции коллективной жизни, имеющейся у стадных животных, но у человека она дополнена целенаправленной деятельностью по преобразованию среды, самоидентификацией деятелей и рефлексией поступающей информации о мире, что превращает жизнь животного в жизнедеятельность человека. Всякое совместное существование предполагает прежде всего определенный уровень упорядоченности в способах жизни, осуществляемой членами сообщества, что поддерживает коллективный характер их существования. Культура – это и есть высшая форма упорядоченности в социальном поддержании  и воспроизводстве жизни, известная в биологических системах, основанная на накопленном социальном опыте и адаптируемая к складывающимся обстоятельствам.

Но эта упорядоченность может быть разной, будучи детерминированной разными обстоятельствами, ориентированной на разные преследуемые цели и воплощенной в разных технологиях осуществления коллективной жизни. Рассмотрим их.

Традиционная культура (ее обычно называют народной и изучает ее прежде всего этнология) – это культура хозяйственной деятельности, социальной организации и сопровождающих ее символических форм, функционально ориентированная в первую очередь на адаптацию к природно-климатическим условиям существования. Это культура главным образом сельских производителей (крестьянства), она в наибольшей мере отражает хозяйственные, социальные и мировоззренческие особенности их быта, нормы соседского сосуществования и обмена. Эта культура начала складываться в эпоху неолита (перехода от присваивающего к производящему хозяйствованию), была основной культурой сообществ на аграрной стадии развития (привычные для нас рабовладение и феодализм) и начала отодвигаться на периферию социальной жизни на индустриальной стадии.

Традиционную культуру более всего характеризует то, что, будучи жестко привязанной именно к природным условиям существования, которые исторически устойчивы и не требуют частой смены способов хозяйствования и образа жизни, она столь же жестко обусловлена определенными обычаями хозяйственной практики и социальных отношений, технологиями, которые сложились в период разложения первобытного общества и по существу уже не менялись на протяжении всей истории. Разумеется, поэтапное совершенствование инструментария деятельности по ходу истории имело место, но сами технологии при этом оставались высоко устойчивыми (поскольку сельскохозяйственная практика осуществлялась преимущественно механическими способами и только в ХХ веке стала дополняться биотехнологиями).

Это культура воспроизводства обычая, обеспечивающего непосредственные витальные интересы людей и их социальные интересы в режиме обитания небольшими в основном самодостаточными и более или менее замкнутыми сельскими общинами, который когда-то показал свою приемлемую функциональную эффективность и в последующем стал сакральным элементом бытия. Нарушение этого сакрального обычая (вне зависимости от его практической функциональности и уровня конкурентоспособности с какими-то новыми способами бытия) в принципе табуировано. Такой устойчивостью отличаются однажды сложившиеся и столь же сакрализованные формы социальной организации и социальных отношений, мировоззрение, верования, бытовые обычаи, праздники и пр., называемые этнической культурой того или иного народа.

Важным представляется то, что моментом, связанным с формированием ее качественной специфики, и позволяющим говорить о конституировании принципиально нового типа культуры как стратегии отношения человека с миром, было выстраивание поверх не только витальной, но и социальной сферы, сферы символической. Она предполагала соотнесение бытия человека с бытием Космоса и осмысления человеком себя самого и мира в категориях времени и вечности. Именно эта функциональная природа традиционной культуры, во-первых, как культуры символической, а, во-вторых, как культуры, настроенной на бесконечное воспроизводство исторического социального опыта (как правило, лишь в незначительной мере варьируемого в соответствии с реальными обстоятельствами бытия), и составляет ее специфику.

Традиционная культура по сути своей является обыденной и межпоколенно воспроизводится преимущественно в режиме домашнего воспитания и непосредственных социальных контактов. По своей социальной функции она обеспечивает прежде всего процедуры неспециализированного производства и потребления (как правило, и то, и другое в семье и для семьи), и – что для нас сейчас более важно – обмена (материального, символического и информационного) и определяемые обменными процедурами режимы соседского сосуществования и коммуникации.

Акторов этой культуры можно определить «людьми с коллективными чертами лица». Культурные черты общины, которую они представляют, по крайней мере, во внешнем контакте в существенной мере заслоняют собой индивидуальные человеческие черты каждого. Это люди, репрезентирующие собой весь коллектив.

Совершенно иной является креативная культура (обычно ее называют элитарной или специализированной; последнее представляется более удачным и сословно не обусловленным названием). Изучают ее различные отраслевые теории и истории. Это культура политической элиты (производителей порядка, функционально структурирующего и регулирующего социальное пространство бытия), интеллектуальной и художественной элиты (производителей знаний, верований, образов и смыслов, олицетворяющих и по-своему структурирующих социальное время бытия) и наиболее специализированной части материальных производителей (производителей вещей и сооружений, заполняющих и технически структурирующих витальное и социальное пространства [8]). По своей природе и функции – это культура социальной организации и дифференциации в специализированной (профессионально узконаправленной) деятельности людей.

Особенности этой культуры определяются тем, что она адаптирована в первую очередь к историческим условиям существования общества (взаимоотношениям с внешним социальным окружением и с внутренними социальными процессами и напряжениями). Исторические условия в сравнении с природными, разумеется, несоизмеримо более подвижны, а по мере исторического развития темп их изменчивости (темп протекания истории) постоянно нарастает [9]. Соответственно это требует постоянного изобретения технологических и организационных новаций, поскольку прежние формы в новых условиях оказываются уже не эффективными. Креативная культура – это культура творческая (creative – творческий), постоянно разрабатывающая новые способы адаптации к новым обстоятельствам бытия в виде новых технологий, нового инструментария, новых форм социальной организации и коммуникации, новых приемов познания мира, фиксации и трансляции этого знания, новых символов, отражающих все это, и т.п. Обновление и развитие, совершенствование организации и управления, технического и информационного инструментария – есть социальная самоцель этой культуры.

Однако говорить только о специализированности высокой культуры – значит, существенно обеднять ее содержание. Конечно, креативность и способность к продуцированию идей – это ее главное предназначение. Однако важно подчеркнуть, что опыт, порожденный высокой культурой, связан не только с оптимизацией сферы социального, но главное – с рождением идей, носящих символический характер и обладающих метафизической природой – то есть, с созданием, сферы идеального. Эта сфера тесно связана с деятельностной, общественной природой сознания, где идеальное выступает как многообразие идей, осуществленное в заданных предшествующим развитием человечества формах, как «особая "сверхприродная" объективная действительность, как особый предмет, сопоставимый с материальной действительностью, находящийся с нею в одном и том же пространстве» [10]. «Культурность» человека определяется, в конечном счете, как раз его принадлежностью к определенным идеальным пространствам, а также  качеством воспринимаемого им идеального. Естественно, идеальные реальности могут создаваться и в рамках любого типа культуры, но возможность их формирования в сфере повседневности существенно ограничена.

Исторически креативная культура начала складываться с появлением первых поселений городского типа (и социальных групп людей, не занимающихся сельским хозяйством) в IV-III тысячелетиях до н.э., а возобладала в Старом свете как цивилизационно определяющая, по нашему мнению, с эпохи «осевого времени» в первой половине I тысячелетия до н.э. Пространственно креативная культура сосредоточена исключительно в городах, в которых и происходят основные политические и социальные события в жизни общества, протекает его история.

Но креативная культура не только адаптируется к быстро меняющимся историческим условиям. Она функционирует в ситуации социально и профессионально стратифицированного общества (сама способствует углублению этой стратифицированности) и обслуживает прежде всего коллективные интересы общества и эксклюзивный заказ высокостатусной части населения. Именно социальные и статусные притязания акторов (производителей и потребителей) являются основным механизмом построения взаимоотношений между людьми в культуре этого типа. Поэтому, в отличие от социально не иерархизированной (или незначительно иерархизированной, что мало влияет на ее функционирование) традиционной культуры, креативная культура – очень иерархизирована, и в ней происходит постоянная конкуренция между акторами за место в социально-статусной иерархии.

Эту конкуренцию на рынке социальной жизнедеятельности (выражаясь в современных терминах), борьбу за статус можно счесть основным механизмом социальной регуляции в этой функциональной культуре. Действуя в заданных параметрах и нормативах этой культуры, человек стремится не только физически выжить, но и приносить пользу обществу, быть вознагражденным и уважаемым за эту свою полезность и значимость и занимать подобающее место в социальной иерархии. Креативная культура воспроизводится из поколения в поколение посредством профессионального (специализированного) образования, которое с каждой эпохой становится все более узкопрофильным.

Акторы креативной культуры – это личности с выраженными чертами индивидуальности. Это обусловлено творческим характером самой культуры, посредством которой человек личностно самовыражается, личностно самоидентифицируется и социально реализуется как индивидуально выделяющийся деятель.

И традиционную, и тем более креативную культуру можно определить как формы активной адаптации к условиям существования.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Настоящее эссе было написано в 2009 г. и опубликовано в кн.: Костина А.В., Флиер А.Я. Культура: между рабством конъюнктуры, рабством обычая и рабством статуса. М.: Согласие, 2010. С. 15-130.
[2] Об этом, фактически, пишет Э.С. Маркарян, отмечающий, что образование общих понятий становится возможным лишь в том случае, «если мы сумеем абстрагироваться от отличительных специфических признаков каждого из… временных состояний и выделить присущие им общие черты» (Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван: Изд. АН Армянской ССР, 1969. С. 119).  
[3] Дробницкий О.Г. Понятие морали. М.: Наука, 1974. С. 322.
[4] Лем С. Философия случая. М.: АСТ, 2005. С. 390.
[5] Зиммель Г. Понятие и трагедия культуры // Зиммель Г. Избранное. Т. 1. Философия культуры. М.: Юрист, 1996.
[6] Флиер А.Я. Культурогенез. М.: РИК, 1995.
[7] Костина А.В. Национальная культура – этническая культура – массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. М.: УРСС, 2009.
[8] Витальное время, на наш взгляд, воплощено в людях, производимых биологически.
[9] Мимоходом позволим себе высказать предположение о том, что темп протекания социальной истории убыстряется по причине того, что по ходу истории происходит нарастание и углубление специализированности человеческой деятельности (профессиональная специализация). А поскольку новации во всякой деятельности порождаются преимущественно узкими специалистами, то по мере углубления специализированности нарастает и динамика порождения новаций. И так из века в век. В свое время это назвали прогрессом, а в наше время это принято называть технологической революцией.
[10] Ильенков Э.В.  Проблема идеального // Вопросы философии. 1979. № 6. С. 140.

© А.В. Костина, А.Я. Флиер, 2024.

Статья поступила в редакцию 16 июня 2022 г.

Костина Анна Владимировна
доктор философских наук, доктор культурологии,
профессор, проректор МосГУ по научной и
воспитательной работе, директор Института
фундаментальных и прикладных исследований,
зав.кафедрой философии, культурологии и политологии
Московского гуманитарного университета.
e-mail: anna_kostina@inbox.ru

Флиер Андрей Яковлевич,
доктор философских наук, профессор,
главный научный сотрудник Российского
НИИ культурного и природного наследия
им. Д.С. Лихачева, профессор Московского
государственного лингвистического университета.
e-mail: andrey.flier@yandex.ru